Но второго мужчину я никогда не ожидал увидеть снова на поле боя. Не только на этой работе, но и вообще.
Билл Рендельсон был одним из первых сотрудников личной охраны Паркера и работал с ним бок о бок вплоть до того момента, когда четыре года назад радикальная экстремистская группировка отправила посылку с бомбой бизнесмену, которого он защищал во время поездки в Южную Африку.
Я видел фотографии в досье. Бомба не достигла цели, но, выполняя свою работу, Билл оставил руку в руинах кейптаунского гостиничного номера, а вместе с ней и свою действительную военную карьеру. Правый рукав его куртки теперь свободно свисал с плеча, застёгнутый до середины, чтобы подчеркнуть эффект.
После ампутации он приспособил свою осанку к неравномерному распределению веса, из-за чего его массивный торс приобрел слегка искривленный вид, который, как я всегда чувствовал, точно отражал его душевное состояние.
Ни Паркер, ни Шон, похоже, не удивились появлению Билла, но, возможно, они просто скрыли это лучше, чем я.
«Хорошо», — сказал Паркер, когда комнаты были распределены, а сумки подняты по чрезмерно величественной лестнице в стиле Скарлетт О’Хара. Мы вернулись в Большой зал, и единственным фоном для нас была кофемашина, журчащая в новом цикле. «Раз уж вы все здесь, я могу ввести вас в курс дела. Прежде всего, мне указали, что я должен начать с извинений».
По собравшимся пробежала едва заметная дрожь. Он окинул нас холодным взглядом и сказал: «Я взял за правило никогда не отправлять людей на разведывательные операции – на любые операции – без достаточной разведывательной информации, но здесь я это сделал».
«Почему?» — спокойно и без осуждения спросил Шон. Их прежняя стычка могла бы и не случиться.
Паркер взглянул на него на мгновение, и у меня в голове возник краткий образ
два ледника сталкиваются с медленной, но неизбежной силой.
«Потому что в данном случае время — не роскошь, которой мы располагаем».
«К чему такая спешка, босс?» — спросил Джо МакГрегор, неосознанно повторив мой предыдущий вопрос.
«Как вы знаете, мы и раньше проводили подобные облавы на сектантов, по поручению родителей заблудших детей, но сейчас наша цель — совершенно другая игра».
Он вывел на экран два новых изображения рядом. Первое было тем же самым снимком Томаса Уитни, который он показывал нам с Шоном перед началом брифинга. Второе — снимок со скрытой камеры наблюдения, сделанный ранее в тот же день. Меня снова поразило, насколько сильно Уитни изменился за время своего пребывания в секте.
Оригинальный снимок был сделан на каком-то официальном мероприятии. Одна рука Уитни крепко обнимала ножку бокала для шампанского, неловко сжимая горлышко пивной бутылки, как человек, который чувствует себя более комфортно. Он выглядел смущённым, попав в объектив камеры, и, несмотря на нерешительную улыбку, от него веяло тоской, словно туманом из дождя.
«Это Томас Уитни», — сказал Паркер, обращаясь скорее к Макгрегору, чем к Биллу Рендельсону. Вероятно, именно Билл собрал исходные данные. Я взглянул на него, но этот здоровяк сидел на кожаном диване без малейшего нетерпения, держа в руке кофе и внимательно слушая своего босса. Только когда Паркер показал новую фотографию, Билл внимательно посмотрел на экран.
«Уитни пошел в «Четвертый день», потому что считал, что культ в целом — и Рэндалл Бейн в частности — несет ответственность за смерть его единственного сына Лиама».
Появилась еще одна фотография: молодой человек в потертой оливково-серой куртке.
Стандартная студенческая одежда от Вьетнама до наших дней. Снимок был сделан в университетском кампусе. Он стоял в группе и внимательно слушал.
Он находился в центре кадра, а лица остальных слегка смягчались из-за узкого поля фокусировки. На вид парню было не больше девятнадцати-двадцати лет: худое серьёзное лицо и от природы бледная кожа, на выступающих скулах которой проступал румянец.
«Лиам Уитни ввязался в культ, будучи студентом Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, бросил колледж, а затем стал самопровозглашенным борцом за экологию».
Паркер продолжил: «Он присоединился к радикальной группе, которая называет себя «Дебакл»,
погиб несколько месяцев спустя во время протеста против разведки нефти на Аляске.
Уитни считал, что Бэйн поощрял Лиама действовать в этом направлении, и, вопреки советам, решил внедриться в организацию «Четвертый день», чтобы доказать это.
«Он был полицейским?» — спросил Макгрегор.
Паркер покачал головой. «Школьный учитель», — сказал он. «Но он обращался в полицию, но ничего не добился. Он считал, справедливо или нет, что, поскольку мальчик на момент смерти занимался незаконной деятельностью, правоохранительные органы провели лишь поверхностное расследование. Он решил действовать самостоятельно». Выражение лица Паркера посуровело. «Уитни оставил распоряжение, что если он не явится добровольно в течение шести месяцев, его должны были эвакуировать…