«До этого не дойдет». По крайней мере, если я смогу это предотвратить .
Теперь, ступая по неровной поверхности, под тёплым ветерком, сыпавшим песок нам в лицо, я размышлял о том, что я могу оставить после себя и кому бы я это оставил. Грустно было бы размышлять о моей жизни, подумал я, что ничто
сразу пришло на ум.
Конечно же, у меня были мотоциклы. Honda FireBlade, заваленный пылью и слоями защитной смазки в гараже родителей в сельской местности Чешира. И Buell в подземном гараже под квартирой в Нью-Йорке. Что ещё? Большая часть прошлогодней зарплаты, отложенная на инвестиционный счёт, приличные часы, хорошая пара ботинок, несколько пистолетов. За почти двадцать девять лет на этой планете похвастаться особо нечем.
Мы с Шоном путешествовали налегке. Мы не коллекционировали сувениры о времени, проведённом вместе, не были любителями хлама. Когда нам удавалось выкроить время, чтобы сбежать вместе в отпуск, мы не привозили с собой никаких сувениров и не делали счастливых снимков. Я не могла вспомнить нашу последнюю фотографию, где мы были только вдвоем.
И если благодаря нам многие люди остались живы, то в обстоятельствах, когда они в противном случае могли бы погибнуть, возможно, столько же погибло и от наших коллективных рук.
Кто-то однажды сказал, что людей запоминают по тому, какой след они оставляют в мире. Оглядываясь на свою жизнь, я видел лишь пустоты.
Мы проехали на север, наверное, полмили, достаточно медленно, чтобы я обливался потом от напряжения и усилий. Затем мы повернули прямо на запад, пока не выехали на дорогу, по которой мы с Гарднером изначально приехали. Вдали, к югу от нас, мы увидели нашу цель – слабо освещенный неоновым светом бар, парковка которого внезапно превратилась в яркое пламя галогенных ламп, устремившееся далеко в ночное небо. Мы не совершили ошибки, направившись прямо к нему. Я вспомнил бойцов спецназа, материализовавшихся рядом с машиной Гарднера, и понял, что мы не подойдем к Эппсу и на пятьсот метров, прежде чем нас схватят.
Движение на дороге было нерегулярным, но мы могли предугадать его характер и не хотели рисковать быть замеченными или остановленными кем-то ещё. Я был готов драться, если придётся, но это не имело бы никакого тактического смысла. На самом деле, это бы активно работало против нас. Было бы достаточно сложно убедить Эппса, что мы пришли с миром, не придя ещё с одним куском крови на руках.
Итак, мы держались позади, за пределами периферии света фар, пока не образовался достаточно большой зазор, затем быстро пересекли дорогу, держа квадроциклы нос к хвосту и
быстро нырнув в кустарник на дальней стороне. Мы продвинулись на запад, пока огни дороги не скрылись за землёй и не стали едва различимы, а затем двинулись на юг, двигаясь параллельно.
Здесь дорога казалась немного легче, или я наконец-то вошел в какой-то ритм, в котором я мог, как Бэйн, позволить квадроциклу работать подо мной, не напрягаясь в ожидании катастрофы на каждой кочке и толчке.
Часть моего разума оставалась начеку, поддерживая работу систем управления телом, отслеживая сенсорные сигналы от очков ночного видения, прислушиваясь к внешнему шуму, заглушающему шум двигателей квадрокоптеров. Но другая часть обратилась внутрь себя, ища ответы там, где я мог их найти.
Казалось, что это будет долгое путешествие, но, несмотря на это, к концу его я не стал мудрее, чем в начале.
Наконец Бэйн убрал правую руку с дросселя и оглянулся через плечо. Я кивнул, и он развернул квадроцикл в конечном направлении, строго на запад, туда, где, как мы знали, находился бар. Чтобы набрать скорость, мы подъедем как можно ближе, а затем продолжим путь пешком. Теперь, когда момент был близок, мой разум был странно спокоен среди всей этой неопределённости.
Двадцать минут спустя я лежал рядом с Рэндаллом Бэйном, распластавшись на песчаной земле, и наблюдал за происходящим вокруг мобильного командного пункта Эппса на дальней стороне дороги. Мы находились метрах в двадцати пяти от обочины, достаточно близко, чтобы разглядеть блестящий чёрный кузов громоздкого прицепа в ярком свете, похожий на гигантскую акулу.
Земля подо мной ощущалась теплой, и я вдруг вспомнил, как впервые увидел Бейна, лежащего вот так с Шоном, когда мы наблюдали за лагерем Четвертого Дня.
«Полагаю, вы не завели бы нас так далеко, не имея плана, как нам туда попасть», — пробормотал Бэйн, кивнув в сторону трейлера. «И желательно так, чтобы нам не снесло головы».
С тех пор, как мы с Гарднером прошли мимо, вся парковка рядом с баром была освещена, как футбольный стадион, дуговыми лампами на выдвижных столбах, у подножия каждого из которых работал генератор. Всякий раз, когда кто-то проходил по парковке, его окружал яркий свет, отбрасывающий множество теней.