Никаких записей, подтверждающих или опровергающих заявление Бэйна о Паркере, не сохранилось. Сагар утверждал, что не был посвящён в эту встречу, хотя мог подтвердить, что что-то происходило через несколько месяцев после того, как Уитни присоединился к культу. И после этого, по его словам, обучение Уитни началось всерьез.
Не помогало и то, что самолёт Паркера уже взлетел, и он, как назло, не мог ответить на вопросы. Мне не хотелось верить, что он намеренно утаил что-то столь важное. В то же время я не мог не вспомнить его уклончивость на протяжении всего задания.
И особенно то, как взгляд Уитни скользнул по Паркеру и Эппсу во время передачи в Санта-Кларите, его очевидный шок приобрел новое звучание. « Лучше поздно, чем никогда, да? » — сказал он.
Потому что до этого момента, как я понял, Паркер старательно не позволял Уитни даже мельком увидеть его. За исключением самого извлечения, а мидазолам гарантировал бы, что он не вспомнит никого из нас на следующий день. Не поэтому ли, цинично подумал я теперь, Паркер решил использовать его?
Единственное, что мы могли сделать с детективом Гарднер, — это сослаться на незнание и позволить ей выпустить пар, открыто выражая недоверие. Мы прекрасно понимали, что на данном этапе это всё, что она могла сделать, учитывая, что над всем делом нависла тень Эппса. Я знал, что Шон не хотел просить государственного чиновника вмешаться, если этого можно было избежать, но, к счастью, Гарднер этого не знала.
Когда мы уходили, у меня было ощущение, что это конец любому сотрудничеству, на которое мы могли надеяться со стороны полиции Лос-Анджелеса.
Шон оставил своему партнёру короткие сообщения с просьбой позвонить нам. Мобильный телефон Паркера, вероятно, был выключен в воздухе, но даже после его ухода из Нью-Йорка
Когда мы прибыли, он всё ещё не вышел на связь. Наши рейсы обратно на восточное побережье были подтверждены на следующий вечер, а большая часть команды уже уехала, так что мы просто убивали время, пока не добрались до офиса и не решили с ним всё обсудить.
Если бы не присутствие Криса Сагара, мы с Шоном, возможно, даже насладились бы нашей последней ночью во дворце Калабасаса. А так мы, как обычно, присматривали за ним, почти по привычке. Сагар же, напротив, казался нервным после неудачной встречи с Бэйном. Он держался рядом, цепкий, как собака, только что вернувшаяся из питомника, старательно сводя любые личные разговоры к минимуму.
Перед самым отходом ко сну Сагар довольно вызывающе заявил, что хотел бы с утра первым делом пробежаться. Ни я, ни Шон не возражали.
«Если мне придётся просидеть восемь часов в чёртовом автобусе, я пойду разомну ноги», — сказал он, и я не мог его за это винить. Эппс, наверное, поступил благоразумно, не тратя государственные деньги на его доставку обратно в Северную Калифорнию тем же роскошным способом, что и в случае с обратным рейсом, но всё равно это отдавало мелочностью.
«Как хочешь», — сказал Шон, пожимая плечами. «Но агент по сдаче в аренду придёт пораньше, чтобы осмотреть дом — убедиться, что мы не украли ничего из фурнитуры».
«Я пойду», — предложил я, заметив лёгкий жест облегчения на лице Сагара. «Мне и самому не помешало бы это упражнение».
Итак, на следующее утро, когда ещё не взошло солнце, окрашивавшее небо над сверкающими росой холмами в пепельно-розовый цвет, я вышел на террасу. На мне была старая футболка-поло и спортивные штаны, включая кофту с капюшоном на молнии, и я делал разминку.
Почти ровно год назад мне 9-миллиметровая пуля пробила левое бедро навылет. В тот момент вторая пуля – та, что прошла сквозь грудную полость, – казалась большим злом. Время показало, что травма ноги обошлась дороже – как в плане физического состояния, так и в плане морального состояния.
Я чертовски упорно трудился, чтобы восстановить мышцы, поврежденные прошедшим сквозь мою плоть снарядом, чтобы вернуть себе полную подвижность и силу.
Тем не менее, я понимал, что тот факт, что я теперь хожу совершенно не хромая, – это не только моя решимость, но и удача. Пуля каким-то образом прошла мимо жизненно важных нервов, костей и сухожилий. Я мог бы точно так же…
легко могли остаться калекой на всю жизнь.
Шум справа заставил меня быстро выпрямиться. Я обернулся и увидел в дверном проёме Криса Сагара. Он был одет в спортивные штаны и жилет и выглядел всё ещё полусонным.
«Доброе утро!» — сказал я с излишней веселостью.
«Правда?» — проворчал он, вывалившись на террасу и нерешительно сделав несколько растяжек на квадрицепсах.
Я поднял левую ногу на спинку стула и медленно согнул тело над коленом. Напряжение в подлежащих тканях всё ещё сохранялось, но в целом нога чувствовала себя более-менее нормально.