«У тебя с ними очень хорошо получается», — сказал я. «Ты был учителем?»
«Я? О нет, я так и не закончила школу». Она криво рассмеялась. «К тому времени я была слишком занята собственными детьми. Так что, можно сказать, у меня было много практики. Но я плохая замена Томасу – у него был дар». В её голосе, по-видимому, не было упрека. «Им его не хватает».
«Ну, по профессии он был учителем», — нейтрально ответил я.
«Он был лучшим из нас», — сказала она уже свирепо, скрывая свою печаль. «Он ничего этого не заслужил».
Я не совсем поняла, имела ли она в виду его жизнь, похищение или смерть. «Очень немногие люди получают то, что заслуживают».
Она повернулась, склонив голову набок. «Итак, чего ты заслуживаешь, Чарли?»
«Не знаю», — пожал я плечами. «Это одна из вещей, которую я надеялся здесь узнать».
Ее внимание переключилось с меня на осмотр территории, она наблюдала за детьми, которые беспорядочно носились по территории в поисках приключений.
«Рэндалл Бэйн не даст тебе ответов, — наконец сказала она. — Он просто поможет тебе задать себе правильные вопросы. Поможет тебе увидеть, что для тебя важно».
«Поэтому Томас остался?»
Мне показалось, или она действительно взглянула на Билли? Она улыбнулась.
«Когда ты пробудешь здесь достаточно долго, — сказала она, — ты поймешь».
Я бы подтолкнул, но тут подкрался Билли с пухленькой девочкой примерно того же возраста. Он дёрнул Энн за юбку.
«Привет», — мягко сказала Энн. «И что ты нашла?»
Дети немного пошептались, а затем Билли торжественно протянул ей плоский серый камешек, который она осторожно взяла и рассмотрела на солнце. «Хм, это и есть зарытое пиратское сокровище?»
Мальчик перестал пытаться засунуть в рот весь свой, казалось бы, грязный кулак и кивнул. Юбка девочки взмахнула вверх-вниз, обнажив хлопковые трусики, расписанные мультяшными морскими коньками.
К моему ужасу, Энн повернулась ко мне: «Что ты думаешь, Чарли?»
— спросила она, протягивая камешек. — Это сокровище?
На мгновение я запнулся, проводя большим пальцем по поверхности. Мои руки были влажными от конденсата из бутылки с водой, оставляя яркий след на поверхности камня.
Я открыл бутылку и плеснул воды на гальку. Тускло-серый цвет тут же расцвёл, превратившись в целую гамму красок. Я вернул мокрый камень Билли. Он и девушка уставились на него, явно ошеломлённые преображением.
«Теперь это похоже на сокровище».
Билли поднял взгляд на звук моего голоса, прищурился на свет, и его лицо медленно скривилось от разочарования. Он уронил камешек в пыль у моих ног. Затем он и его молчаливый спутник развернулись и убежали на коротких коротких ножках. Я получал побои, которые были не такими болезненными.
«Ладно…», — сказал я с сожалением. «Полагаю, это был неправильный ответ».
Энн наклонилась и положила свою руку на мою. Кожа у неё была тонкой и сухой, как у старушки. «Не расстраивайся», — спокойно сказала она. «Билли может быть странным ребёнком. Его мать, ну, ей пришлось пережить нелёгкие времена».
Я наблюдал за мальчиком, сидящим на корточках в пыли и ища другой камень, такой же совершенно тупой, как первый, пока я не испортил его.
«Что случилось с отцом Билли?» — спросил я как можно более небрежно.
Энн ответила не сразу, а когда ответила, ее голос звучал сдержанно.
«Его больше нет», — сказала она, что могло означать все, что угодно: от «он больше не с Fourth Day» до «находится под землей».
«Он ушел от них?» — настаивал я.
Энн тихо замкнулась в себе. «Не совсем, дорогая», — сказала она. «Некоторым вещам просто не суждено случиться, вот и всё».
Тишина зевнула, как кошка. Я поднял быстро высыхающий камень, повертел его в руках. «Полагаю, это доказывает, что я не создан для родительства».
«Ты бы прекрасно справилась», — сказала Энн. Когда я бросила на неё острый взгляд, она добавила: «Материнство — это не то, по чему тебя оценивают».
Он просто приходит, и вы его подгоняете как можно лучше».
Я открыла рот, чтобы спросить, как она это поняла, но тут же закрыла. Она была одной из тех женщин, которые знают … «Ну, похоже, этого мне уже не узнать».
«Ты молода, — сказала она с раздражающим самодовольством. — Тебе еще есть
время.'
«Не для меня».
Прежде чем она успела это опровергнуть, если бы захотела, Мария вышла из главного здания. Она направилась к нам, нервничая, как жирный кролик в ястребьем краю, и остановилась примерно в метре от нас.