Наконец Гарднер спросил тоном пресытившегося копа: «Итак, вы расскажете нам, что произошло?» И на этот раз я услышал невысказанные нотки в конце её вопроса.
Я перевёл дух и быстро и кратко пересказал события той ночи. Шон прислонился к краю стола Бэйна и скрестил руки, пока я говорил, отгораживая меня от себя. Я старался не обращать внимания на этот жест, сохранял спокойствие и ровный голос, рассказывая о засаде Ну, гневе Янси и откровении Бэйна о Марии.
«Совершенно очевидно, что именно она , а не Декстер, была свидетелем смерти Лиама Уитни на Аляске», — закончил я.
«Так почему же она не выступила с заявлением?» — спросил Гарднер.
«Потому что она развалится на части от допроса», — сказал я. «Ты не видел её после стрельбы вчера вечером. Она в эмоциональном состоянии. Я не удивлён, что Бэйн хочет её защитить».
Я вспомнил, что Уитни пытался сделать то же самое. Возможно, он выудил эту историю у Марии, но понял, что не сможет попросить её дать показания. Может быть, именно поэтому он и оставался рядом – как последняя ниточка к своему погибшему сыну?
«И ты точно не думаешь, что Ну следовал приказу Бэйна избавиться от вас двоих?» — спросил Шон. «Эмоционально неуравновешенная дочь может стать достаточным препятствием…»
Я покачал головой, ощущая лишь раздражающий шум, все еще присутствующий на периферии моего слухового диапазона, и гнетущую усталость. «Ни за что».
Они с Гарднером снова обменялись молчаливыми взглядами, но я не уловил их смысла. Словно меня исключили из личного разговора в общественном месте.
«Очень жаль, что Ну в настоящее время... недееспособен»,
Гарднер нейтрально ответил: «Я планировал прийти сюда сегодня, чтобы допросить его о похищении и убийстве Томаса Уитни».
'Что?'
«У нас есть записи с камер видеонаблюдения из офисного здания через дорогу, на которых видно, что он находился в мотеле на Сансет примерно в то время, когда Уитни убивали».
«Я думал, Эппс забрал все, и тебе сказали остановиться».
«Я такая упрямая – подавайте на меня в суд». Она пожала плечами. «Качество записи было плохим, но в лаборатории её немного подчистили. Это не как по телевизору – у них постоянная задержка, а мы только что получили плёнку обратно», – сказал Гарднер. «Поэтому Бэйну очень удобно, что Ну вдруг не сможет отвечать на вопросы».
«Подожди-ка. Ты думаешь?..» Я покачал головой. «Вообще-то, я понятия не имею, что ты, чёрт возьми, думаешь!»
«Мы знаем, что Уитни похитил человек, которому он доверял», — сказал Шон.
«Иначе они бы с него не сняли наручники. Он думал, что его спасают, — пока не стало слишком поздно».
«Мы думаем, что можем доказать причастность Ну», — сказал Гарднер. «Вопрос в том, управлял ли им Бэйн?»
Внезапно передо мной промелькнули образы: список бывших членов, надёжно спрятанный в полой ножке кровати в моей комнате, обведённая кружком газетная статья, учебное пособие и поддельная сигарета. И я…
Я знала, что должна рассказать обо всем этом Шону, но не могла избавиться от ощущения, что во всем этом что-то не так .
Как будто кто-то дергал меня за ниточки.
«Нет», — сказал я.
Шон быстро выдохнул: «Ты его прикрываешь, Чарли. Зачем?»
«Я просто не верю, что Бэйн — такой уж большой злодей, каким его рисуют, ясно?»
Я протёр лицо рукой. «Эппс думает, что он — бен Ладен, только под другим именем, а Сагар рассказал мне кучу ужасных историй о том, что здесь происходит. Пока я не видел никаких доказательств, подтверждающих это».
Шон резко выпрямился, подбежал ко мне двумя длинными шагами и схватил меня за руки, прежде чем я успел среагировать, развернув к себе. Если бы я не бежал без сна, я бы, возможно, даже успел вовремя дать ему отпор. Но я этого не сделал.
Он почти грубо, кусая пальцы, подтолкнул меня вперёд, пока я не оказался напротив зеркала на дальней стене. В нём я увидел оборванную фигуру со слегка опалёнными волосами и израненным лицом. Остатки синяка под глазом, вероятно, были наиболее яркими, понял я, хотя болезненность уменьшилась вместе с отёком.
Лицо Шона, маячившего позади меня, было напряженным и бледным. Он наклонился к моему здоровому уху. «Только посмотри на себя, Чарли», — прошептал он с чем-то средним между болью и яростью. «Думаешь, я недостаточно хорошо тебя знаю, чтобы по движениям понять, что тебе больно?»
Я открыла рот, чтобы возразить, но он повернул меня вбок и, не обращая внимания на нашу аудиторию, просунул руку под свободные полы моей рубашки, приподняв ее так, что наполовину обнажилась моя спина.
Мне и без того было понятно, что по всему моему телу образовались и расцвели другие синяки. Я услышал, как Гарднер судорожно вздохнул, и это меня беспричинно разозлило. Неловко высвободившись, я снова распрямил рубашку и отступил от него.