- Ох, - вздохнула она, когда переулок, выгнув горбатую спину, резко пошел вверх, - заморил ты меня, Андреич, жарко.
Соколов, скользя кожимитовыми подошвами, мысленно ругал мальчишек, раскатавших спуск и превративших его в сплошной каток. Он так и не согрелся, дойдя до холодного подъезда дома пятнадцать.
- Слесарь-то где, Климова?
- Ждет наверху.
На площадке второго этажа стоял резкий запах газа, у стены на чемоданчике сидел слесарь.
- Здорово, участковый.
- Здоров, Петрович.
Соколов повернул звонок.
- Не стоит. - Слесарь встал. - Я уже раз десять звонил, без толку.
- Ну, что будем делать? - спросил Соколов.
- Ты власть, тебе и решать.
- Тогда давай попробуем эту дверь вскрыть.
- Тяжеловато. - Слесарь громыхнул спичечным коробком.
- Ты что, Петрович, сдурел, дом взорвать хочешь?
- И то...
- Погоди.
Соколов достал карманный фонарь. Узкий луч пробежал по рваному дерматину двери, осветив четыре замочные скважины.
- Видишь, - вздохнул слесарь, - то-то и оно. Замки-то у него лабазные, ручной работы, из нержавейки. Сам делал.
- Что, замки?
- Да нет. Вставлял. Тяжелые замки.
- Так какой же ты слесарь, раз их открыть не можешь? - разозлился Соколов.
- Это кто не может? Я? - В голосе Петровича сквозила явная обида. - Да если хочешь знать, я по молодости на заводе работал, где для сейфов запоры делали.
- Ты еще про Ивана Грозного вспомни, - зло буркнул Соколов.
Теперь только он начал понимать всю серьезность положения. Газ шел, остановить его было невозможно, в любой момент мог вспыхнуть пожар.
- Посвети-ка мне, - попросил Петрович.
Соколов осветил чемодан, набитый разводными ключами, какими-то металлическими щупами, молотками и отвертками. Петрович, покопавшись минут пять, вынул отмычку, повертел ее в свете фонаря и буркнул что-то непонятное.
- Что? - спросил Соколов.
- А ничего, давай свети на дверь.
Участковый осветил дверь.
- Да не сюда, ниже, - ворчливо сказал Петрович, - вот там, где английский.
Он сунул отмычку в скважину замка, покрутил ею, и вдруг дверь мягко подалась.
- Не закрыл все замки-то... - изумился слесарь.
- Стоп, - скомандовал Соколов, - вы стойте на лестнице, я захожу один.
Он шагнул в пахнущую газом темноту квартиры, повернул налево по коридору и толкнул закрытую дверь кухни. Сначала он ничего не заметил, а только нащупал рукой газовую трубу, нашел кран и повернул его. Потом шагнул к окну, чтобы раскрыть форточку, и обомлел. На полу, прислонившись спиной к плите, сидел человек. Соколов толкнул раму окна и при сером свете утра увидел остекленевшие глаза и белую полоску зубов. Участковый наклонился, взял руку Судина, она была так же холодна, как и снег за окном.
Стараясь ступать осторожно, Соколов вышел в прихожую.
- Климова, - крикнул он, - только не заходи. Здесь дело темное, и ты, Петрович, стойте на лестнице, понадобитесь в качестве понятых.
- Ой, - испуганно вздохнула дворничиха, - а что же там, Андреич?
- Труп там хозяина, такие дела. Где телефон?
- Да в коридорчике на стене.
Сквозняк выдул газ, и Соколов все же решился зажечь фонарик. Он нашел телефон, набрал номер.
- Дежурный! У меня труп. Зачатьевский, пятнадцать, квартира шесть. Обеспечу, жду.
Он повесил трубку и вышел на лестничную площадку. Теперь согласно инструкции он никого не должен был впускать в квартиру.
Через десять минут приехал Платонов и два оперативника.
- В прокуратуру я позвонил, - сказал капитан, - следователь скоро будет. Собаку не брали, незачем, а вот эксперт наш заболел, но ничего, сами попробуем. Понятые где?
- На лестнице, товарищ капитан.
- Молодец, Соколов, зови их в квартиру да спустись в автобус за чемоданчиком эксперта.
Капитан скинул командирский полушубок и остался в ладно сидящем кителе.
- Давай, Соколов.
Хотя в комнатах был сквозняк, тяжелый запах газа все же плыл по квартире.
- Это же надо, знал бы, противогазы взял, - сказал Платонов. - Ну, приступим.
В дверь позвонили. "Зачем Соколов дверь захлопнул?" - подумал капитан и пошел открывать. Замок поддался сразу. Все остальное произошло стремительно и страшно. Платонов увидел человека в коротком полушубке, он еще не успел среагировать, как тот выстрелил в него, не вынимая руки из кармана. Пуля оцарапала плечо, дверь захлопнулась. Но на этот раз проклятый замок не поддавался.
Соколов поднялся на первый этаж, когда в квартире приглушенно хлопнул выстрел, грохнула дверь, кто-то, прыгая через ступеньки, побежал вниз по лестнице. Участковый бросил чемодан и рванул из кобуры пистолет. Но он не успел его поднять. Неизвестный выстрелил раньше. Соколов, отброшенный к стене горячим свинцом, падая, все же собрал остатки сил и тяжело рухнул на бегущего человека, захватив его руку последней смертельной хваткой. Он не слышал, как сбежал сверху оперативник и капитан, как прибежал шофер. Он уже ничего не слышал. Только в уходящем сознании билась одна мысль: "Не пущу!", "Не пущу!", "Не..." Он уже не чувствовал боли, не чувствовал пуль, входящих в него и разрывающих тело. Он умер, так и не разжав рук.
МУРАВЬЕВ
Когда их машина подъехала к дому, двое санитаров выносили из дверей носилки, покрытые белой простыней. Игорь увидел только каблуки сапог со сбитыми металлическими косячками и свисающую из-под покрывала руку, залитую кровью.
Во дворе толпились жильцы, с жадным любопытством разглядывавшие санитаров, муровскую машину, сотрудников милиции.
У дверей подъезда стоял милиционер.
- Второй этаж, товарищ начальник. - Он четко козырнул.
- Кто там?
- Следователь прокуратуры, товарищ капитан Платонов, задержанный и понятые.
Игорь, оперуполномоченный Белов, эксперт и врач вошли в подъезд. На площадке первого этажа стоял второй постовой, кусок лестницы был покрыт брезентом.
"Молодец Платонов, - подумал Игорь, - все предусмотрел, видимо, здесь-то и убили участкового".
Он осторожно обошел брезент и поднялся в квартиру. В коридоре гуляли сквозняки и пахло газом.
- Что это у вас, - спросил Игорь Платонова, - труба, что ли, лопнула?
- Да нет, хозяин газом отравился.
- Где тело?
- На кухне.
- Илья Маркович, - повернулся Игорь к медэксперту, - начинайте. Задержанный?
- Там. - Платонов кивнул головой на дверь.
Муравьев вошел в комнату. У стены на стуле сидел парень на вид лет семнадцати, в разорванном коротком полушубке, руки, скованные наручниками, были завернуты за спинку стула. Задержанный поднял голову, и первое, что бросилось в глаза Игорю, - рассеченная губа, которую тот все время облизывал, и глаза с огромными зрачками, смотревшие куда-то мимо него, Муравьева.
За столом, раскладывая бумажки, сидел закутанный в толстый шерстяной шарф старичок.
- Следователь райпрокуратуры Чернышов Степан Федорович, - сказал за спиной Платонов, - а это, Степан Федорович, товарищ Муравьев из ОББ.
Следователь закивал головой, привстал и выдавил из себя что-то типа "очень рад".
На столе среди бумаг лежал офицерский планшет, ремень с кобурой, красным пятном на скатерти выделялась книжка-удостоверение и два пистолета.
Игорь подошел к столу, взял в руки оружие. "Фроммен" 7,62 и маузер 6,35. Из ствола "фроммена" кисло пахло порохом. Игорь вынул обойму, выщелкнул на ладонь патроны. Три. Значит, этот парень стрелял пять раз. И, словно угадав его мысли, Платонов сказал:
- В меня раз, самым жиганским методом, прямо из кармана, остальные в Соколова.
- Так. - Игорь внимательно посмотрел на задержанного, на этот раз он не показался ему таким молодым. У него было странное лицо порочного мальчика.
- Документы его где?