Может, дело в том, что она просто не может никого любить?
– Госпожа?
Она переводит взор затуманенных глаз на молодого пирата рядом.
Выкормыш, которого выбрал Серый.
Тьер?
Она отдает ему бокал.
– Убери, – приказывает она, давая знак ладонью.
Детей, которые оказывались на захваченных кораблях, она никогда не убивала. Кто был не жилец, то другое… их милосерднее было отпустить. Всем остальным она давала шанс на жизнь. Кто был совсем мал, отдавала на тайную планетку, где они и росли. Кто был старше и выказывал храбрость, стойкость или особенность оставался на корабле служкой-выкормышем. Во многом это ее стараниями их стали ценить больше уже рожденных пиратами.
И ее за глаза прозвали Мамашей пиратов.
А потом традицию подхватили другие.
– Где капитан? – спрашивает она.
– Капитан в детской, – коротко и почтительно говорит Тьер.
Она обдумывает ровно минуту свое решение. Положение Серого надо упрочить. Он должен быть в своем уме и трезво оценивать происходящее. Иначе он станет бесполезен. А она должна оборвать жизнь своего сына, чтобы без боязни попытаться вновь. Пальцы бездумно коснулись ожерелья на шее. Каждый сын – драгоценный камень. И среди ожерелья затерялись особые камушки… хранящие тела ее сыновей.
Все ее дети останутся с ней.
****************************
Когда дверь каюты открылась, Норн напрягся, бездумно посылая эмо-щуп назад.
Не Серый.
В дверях каюты стоял кто-то другой… что невесомым шагом переступил порог, и дверь с легким шелестом закрылась за чужой спиной. Он приподнялся на локте, оглядываясь и встречаясь взглядом с женщиной Серого.
– Лежи, – приказала та, приближаясь к его койке.
Разрешение было кстати, тело ломило и горело после пережитого избиения. Норн никогда не думал, что кожаный ремень может причинить действительно сильную боль. И все же он упрямо сел, силой воли загнав боль подальше в глубину и не позволив ей отразится на лице.
– Упрямец, – одобрительно сказала Королева, подойдя к нему. – Ты его стоишь.
– Что вам надо? – спросил Норн прямо.
Никому на пиратском корабле он не верил. И тем большей глупостью стало бы доверять ей. Да, ее руки пусты, и он не чувствовал агрессии, но это еще ничего не значило.
– Мальчик… – она с грустью улыбнулась, пряча за весельем голоса свои чувства. Но разве это обман для эмпата? – Скажи, у тебя была семья? Просто да, или нет?
– Что вам до этого?
– Просто ответь, – сказала она, а ее ладонь коснулась его щеки, ласково огладив. Слишком ласково… он вздрогнул, когда от нее повеяло то, что когда-то он чувствовал при ласках матери.
– Да, – негромко признал он.
– У тебя была семья… у тебя есть брат. Родной по крови, который любит тебя. Просто ребенок.
Она села на койку и он невольно отодвинулся, желая разорвать контакт с ней. Чтобы она не касалась его. Ему это позволили.
– А еще у тебя есть друзья, почти братья. О ваших подвигах много раньше говорили… у тебя есть то, чего никогда не было у него. Опыт. И поэтому ты сильнее.
– К чему вы это говорите?
Ее серьезный взгляд смотрел остро.
– Прежде чем я отвечу, я задам вопрос – что хорошего он сделал для тебя?
Спрашивать «кто» он не стал. Это было очевидно.
Норн молча смотрел на женщину.
Если забыть… если забыть то, что было сегодня… если забыть альянца…
Впрочем… ?
Норн нехотя отвел взгляд.
Некоторые вещи, даже при всем желании, забыть не выходит. Чужое беспокойство. Бережные, но грубоватые прикосновения. Как в горло вливают по капле горячий бульон. А ты, то проваливаешься в небытие, то остаешься на грани беспамятства и яви. Как держат сильные руки, не давая упасть, и как лежит твоя рука в чужой ладони, а теплая вода пропитывает бинты на израненных запястьях.
Как кто-то меняет тебе бинты на ранах.
Будит от кошмаров и приносит горячий чай, деланно выговаривая и ворча.
Когда бросают на постель ворох одежды.
Когда влажная губка уверенно стирает пот с твоего слабого тела.
Вспоминать нехорошо… неприятно… в душе все сильнее подымает голову стыд.
Поднос с едой, поставленный на колени…
Перед глазами с невыносимой ясностью встала та проклятая миска с супом.
Было и другое… Было. И драка в темноте. И злой голос, рычащий проклятья. И как методично ранее заботливые руки перебирают на тебе кости, заставляя кусать губы от боли.
И были мальчишки-кадеты, которых Серый спас.