Лавигне наклонился вперед и взял со стола недокуренную сигару. Чиркнув спичкой, зажег ее. Роман внимательно следил за ним. Лавигне снова заговорил:
– Меня очень удивила его смерть, и прежде всего то, как его убили.
Лицо Лавигне скрылось в клубах дыма, и все же лейтенант успел разглядеть, что оно искажено гневом. Или это ему показалось? Дым медленно рассеивался по комнате. Лавигне сделал еще одну затяжку.
– Суаснабара застигли врасплох, лейтенант, его заманили в ловушку, ручаюсь.
Голос Лавигне дрожал от боли и гнева, и Роман понял, что не ошибся.
– Он с малых лет привык рисковать жизнью, – продолжал негр, в волнении покусывая сигару, – на работе об этом мало кто знал, но он не раз и не два смотрел смерти в глаза, еще в тридцатом году.
У Романа вертелся на языке один вопрос, но он не хотел перебивать Лавигне, видя, что тот никак не доберется до главного и пока обходит то, ради чего звонил.
– В день, когда убили Эрасмо, я задержался на работе и пробыл на базе допоздна, – начал Лавигне. – Дежурство у Эрасмо начиналось в десять, но он всегда приходил раньше, приблизительно между четвертью и половиной десятого. – Взгляд Лавигне снова устремился в темноту коридора. – Он всегда приходил в это время. – Лавигие не глядел на Романа, словно забыл о его существовании. – Шел себе не торопясь, ну а пес, как всегда, впереди бежал.
– И вы видели, как он пришел в тот вечер? – наконец задал свой вопрос Роман.
Лавигне взглянул на него, и лейтенант заметил, что глаза, негра вновь покраснели.
– Да, видел. – Откинувшись на спинку качалки, Лавигне сунул сигару в рот. – Он появился в начале десятого. Я был в это время на стоянке, осматривал машины, которым предстоял рейс на следующий день.
– А вы не видели товарища, который дежурил до десяти?
– Видел, – уверенно ответил Лавигне. – Это был Роке, шофер.
Роман закурил, перебирая в памяти показания Роке и диспетчера Каталы.
– А вот он вас не видел. Он сказал нам, что видел только механика. Вы разве механик?
– Механик. Я как раз шел из мастерской на стоянку и видел, как Роке в будке разговаривал по телефону, но не окликнул его. Я даже видел, как он уходил, если вас это интересует. Но возможно, меня он не заметил.
– Роке оказал, что видел кого-то из механиков: тот лежал под грузовиком в дальнем конце двора. Кто именно это был, он не разобрал.
Лавигне выпустил большое облако дыма.
– Я и был.
– И вы разговаривали с Суаснабаром в тот вечер?
– Конечно, – сказал Лавигне, – само собой.
Его сигара погасла. Он положил ее в пепельницу.
– Эрасмо сам подошел ко мне, он заметил, что кто-то работает на стоянке, и пошел посмотреть, кто это.
– О чем вы беседовали? – поинтересовался Роман.
– Так, ни о чем, – Лавигне развел руками. – О бейсболе, о холодах. Не помню. По-моему, ни о чем таком…
Роман понимал, что имеет в виду механик, но все же хотел услышать более точный ответ.
– Ни о чем таком, что показалось бы вам странным? Иными словами, ни о чем, что было бы связано с дальнейшими событиями?
– Именно, – подтвердил Лавигне. – Потом я подтягивал болты на колесе у грузовика, что стоял как раз неподалеку от будки. По-моему, это было последнее, что я делал в тот вечер. Эрасмо сидел на пороге будки, и мы разговаривали. Потом он угостил меня кофе, скоро я ушел домой.
– В котором часу? – спросил Роман.
– Часов в десять, наверно.
Роман потушил сигарету.
– Лавигне, – он посмотрел механику прямо в глаза, – вы ведь еще не сказали того, что хотели. Мы ждем.
Лавигне встал, и под взглядом Романа и Сьерры сделал несколько нерешительных шагов по комнате. Потом медленно, очень медленно опустился в качалку, глубоко вздохнул, поднял голову и наконец набрался духа.
– Вы правы, лейтенант, не сказал. Дело в том, что, когда я уходил около десяти часов, на базе оставался еще кое-кто.
– Еще кое-кто? – насторожился Роман. – Кто же?
– Лабрада, начальник отдела кадров.
Лицо Романа помрачнело.
– Вы уверены? Вы видели его?
– Нет, не видел, – Лавигне нервно ломал свои толстые узловатые пальцы, – но он точно оставался: в его кабинете горел свет, а когда я уходил, его машина стояла напротив ворот.
– Это еще не доказательство, – возразил Роман, как бы вызывая механика на дальнейшую откровенность.
И тот не заставил себя ждать.
– Этот тип – жулик, понимаете? Эрасмо знал это. И Лабрада тоже знал, что Эрасмо знает!
Роман понял, что они подошли наконец к самому главному, к тому, чего он так долго добивался.