— Ты совсем еще крошка, Джино, — говорила она. — Я знаю детей, которые не учатся и в шестнадцать лет. А тебе нет и тринадцати.. Вот кончится война, тогда уж все и решим…
— Как скажешь, Коринна, — послушно отвечал Джино.
В конце концов, он мог обойтись и без падре, и без школы. Плевать ему на все. Пятьсот лир он может стащить и у Коринны, а учиться в школе…
Никого в мире нет ученее старика Кьяппони, потому что он — профессор математики и физики, говорит по-английски, по-французски и по-русски, а толку? Его, Кьяппони, знает весь город, к нему когда-то приезжали ученые из других стран, но вот он стал стариком — и конец. В прошлом году — Джино хорошо помнит этот день — Кьяппони подошел к нему купить цикламены. «Сегодня моей старушке семьдесят лет, — сказал он. — Хочу преподнести ей подарок».
Волосы у профессора белые, как пена прибоя, руки сухие, на глазах — большие очки с толстыми стеклами.
Джино выбрал ему лучшие цветы и из уважения к его учености назвал цену втрое больше обычной. Старик вытащил из кармана потертый кошелек и начал отсчитывать деньги. Не торгуясь. А Джино в это время думал: «Кошелек хоть и старый, а деньжата в нем наверняка водятся немалые… Хорошо было бы иметь его в своем кармане».
И вдруг старик сказал, явно смущаясь:
— Придется, малыш, этот букетик разделить надвое. Потому что мне надо еще купить булку, а денег…
Джино отобрал половину цикламенов и взглянул на профессора. У Кьяппони от старости слезились глаза, а Джино казалось, что старик тихонько плачет. И тогда он отдал профессору весь букет и сказал:
— Ни одной лиры я с вас не возьму, синьор Кьяппони. Скажите своей старушке, что эти цветы ей подарил Джино, уличный продавец…
Вот тебе и профессор! Всю жизнь человек учился, а на старости лет не может наскрести лишнюю сотню лир, чтобы купить своей старушке цветов. На кой же черт тогда учиться!
Войну Джино ненавидел так, как ее может ненавидеть только человек, кровно заинтересованный в мирной жизни. Война отнимала у Джино и его тетки последний кусок хлеба. Простые люди, которые раньше покупали у них цветы, теперь почти всегда говорили: «Пачку макарон купить не на что, какие уж там цикламены!» А богачи предпочитали иметь дело с владельцами цветочных магазинов. Там хоть и дороже, зато шикарнее: хотите, вам доставят целую корзину цветов прямо домой, хотите — в середину букета вложат поздравление, написанное золотыми буквами… Какой же уличный продавец может тягаться с владельцем магазина, у которого одних рассыльных целая дюжина!
Как-то к Коринне пришла синьора Абе Гамбале — хозяйка цветочной лавки на виа Аджелли. Джино знал эту лавку. Огромная витрина, фонтан внутри, аквариум с золотыми рыбками, продавщицы в белых халатах, как в больнице. И сама синьора Гамбале похожа на золотую рыбку: маленькие холодные глазки, круглый, с припухшими губами рот.
Коринна встретила синьору Гамбале настороженно и явно недружелюбно — какого дьявола ее принесло сюда, эту хитрую ведьму? Что она тут хочет пронюхать? Может, она думает, что Коринна пойдет к ней в услужение? Пускай ей прислуживают такие же ведьмы, как она сама, а Коринна пока что человек…
И все же, переборов в себе чувство неприязни, Коринна поставила на стол две чашки кофе-суррогата и пригласила синьору Гамбале:
— Садитесь, Абе. Ничего другого предложить вам не могу, а чашку кофе — пожалуйста. Вы по делу?
Синьора Гамбале слегка поморщилась. Кто это дал право какой-то уличной торговке называть ее, владелицу магазина, просто по имени? Вот ведь до чего обнаглели люди! Ведут себя так, будто для них уже нет ничего святого.
— Да, я по делу, синьора Коринна, — как бы отрезая путь ко всякой фамильярности, сухо ответила синьора Гамбале. — Я по делу, касающемуся больше Джино, чем вас.
— Джино? Если ваше дело касается Джино, так и разговаривайте с ним… Эй, Джино, к тебе тут пришли посетители, иди сюда!
Джино вышел из-за фанерной перегородки и остановился напротив синьоры Гамбале — весь внимание и покорность. Глаза непорочного младенца только на мгновение коснулись оттопыренного кармана на вязаной кофточке гостьи, но ничего заслуживающего внимания там не обнаружили.
— Я сказала, что дело касается Джино, — проговорила Абе, — но я не сказала, что хочу вести переговоры именно с им. Лучше будет, если мы останемся вдвоем, синьора Коринна.