Потом Нигри сказал:
— А что это за ящик?..
И Джино услышал приближающиеся шаги. Ему надо было выскочить из ящика и попытаться убежать, а он лежал, будто неживой. Все в нем точно окаменело, и только сердце продолжало стучать громко и быстро. Тук-тук, тук-тук… Кажется, что рядом, очень близко от Джино, несутся по мостовой кони и стучат копытами. Тук-тук, тук-тук… Наступают на грудь Джино и несутся дальше А Джино так больно, что у него не хватает сил даже крикнуть.
И вот он увидел балиллу Нигри. Вернее, вначале увидел только его глаза. В них ничего, кроме радостного удивления, не было. Казалось, что Нигри сейчас по-мальчишески весело рассмеется и скажет: «Ага, вот я тебя и нашел… Теперь прятаться буду я».
На лице Нигри, действительно появилась улыбка. И Нигри действительно засмеялся. Правда, не весело и совсем не по-мальчишески. Он словно хрипло откашлялся:
— Кха-кха, кха-кха! Вот это здорово, чтоб я лопнул! Кха-кха, кха-кха!
Потом подошли Фачченда, полицейский и синьора Гамбале. Джино продолжал лежать, плотно прижав руки к лицу, оставив незакрытыми только глаза. А они стояли над ним и смотрели на него, как на диковинного зверя. Нигри пояснил:
— Приподнимаю крышку, а он лежит. Лежит и не дышит. Подох он, думаю, что ли? Вижу — глядит на меня. Вот так глядит, как сейчас.
— И молчит? — спросил Фачченда.
— И молчит. Ни звука. Сжался весь, думал, наверно, что я его не замечу.
— Вот гаденыш! — воскликнула Абе Гамбале. — Смотрите, уставился на нас, даже не моргнет… Настоящий бандит! Почему он не вылезает?
— Он и есть бандит, — подтвердил полицейский. — Преступник, я говорю. Кончит на виселице, уж я-то знаю.
Фачченда усмехнулся:
— Ошибаетесь, господин полицейский. Такие на виселицу не попадают. Их убивают раньше.
— Ну-ну, — сказал полицейский. — В моем присутствии. Я на посту… Служба, я говорю.
Джино не двигался. Ему хотелось закрыть глаза, чтобы ничего не видеть, но он не мог этого сделать. Ему было страшно. И мысли его путались, будто он был в бреду. «Их убивают раньше»… Кого убивают? О ком они говорят? А вдруг они не станут его трогать и просто заколотят ящик гвоздями, как заколачивают крышку гроба… А вдруг они отнимут двести лир, которые лежат в его кармане… Эх, зря он не позвал Мауро, вдвоем им было б не так страшно…
— Эй ты, вылезай! — крикнул наконец Фачченда. Джино даже не пошевелился. Не то не слышал, не то не мог понять, о чем ему говорят. Тогда Фачченда нашел во дворе длинный шест, которым подпирают веревку для белья, вернулся к ящику и ткнул концом шеста Джино в бок. Ткнул раз и другой.
— Ну! Нигри сказал:
— В морду его! По рукам. Пускай он раскроется.
Джино приподнялся на колени, потянулся руками к краю ящика.
— Я вылезу, — тихо проговорил он.
— Давай, — сказал Фачченда.
И вдруг синьора Гамбале вскрикнула:
— Да это ведь Джино! Это тот самый ублюдок, которого я хотела взять в свою лавку. Разве ты его не знаешь, Нигри?
— А ну, покажи свою рожу! — сказал Нигри. — Вот это здорово, чтоб я лопнул! Так и есть Джино! Ну, здравствуй, приятель!
Он ударил Джино кулаком в лицо, и тот снова упал в ящик.
— В моем присутствии, — сказал полицейский. — Я на посту. Служба, я говорю…
Абе Гамбале сказала:
— Спасибо вам за помощь, господин полицейский. Теперь вы можете быть свободны. Мы тут сами… Надеюсь, завтра вы сумеете выбрать время и заглянуть в мой магазин? Нет-нет, не отказывайтесь, я должна вас отблагодарить! Обязательно должна.
— Отблагодарить? Ну что вы, синьора Гамбале! Хорошо, я загляну… Завтра… А вы тут осторожнее. Служба, я говорю…
Он ушел. Фачченда опять взялся за шест.
— Эй ты, долго мы тебя будем ждать? Или ты хочешь, чтобы я пересчитал твои ребра?
Джино молча вылез из ящика. Грязный, с ног до головы облепленный какой-то слизью, от которой шло зловоние, Абе Гамбале брезгливо поморщилась и отступила на полшага. А Нигри засмеялся:
— Будто жаба выпрыгнула из болота. — И плюнул Джино в лицо. — Ну, чего молчишь?
— Подожди, Нигри, — попросила синьора Гамбале. — Может быть, мальчик ни в чем не виноват. Понимаешь, его могли заставить это сделать. Скажи, Джино, кто тебя заставил разбить витрину? Твоя тетка, да? Тетка Коринна?
Джино ничего не ответил.
— Вот видишь, Нигри, — сказала Гамбале. — Он молчит. Я хорошо знаю этого мальчика. И уверена, что он ни в чем не виноват. Если бы я попросила тебя, Нигри, что-то для меня сделать — разве ты отказался бы? Вот так и он… Правильно я говорю, Джино?
— Никто ничего меня не заставлял, — глухо ответил Джино. — Я сам…