— Ну, здравствуй, Джино, — проговорил Винченцо, когда Джино в растерянности остановился перед ним. — Здравствуй, маленький плутишка! Кто это тебя так разукрасил? Все буянишь? А это кто с тобой? Не Кармелло ли Моррони? Здорово, Кармелло!
Моррони сказал:
— Джино, пожалуй, надо немножко полежать. Отдохнуть после встряски. — Он невесело улыбнулся: — Видишь ли, Винченцо, пока вы там в России деретесь с большевиками, фашисты здесь тоже не сидят сложа руки. Так что ты на них не обижайся…
— Ты все такой же, Кармелло! — Винченцо покачал головой и притянул к себе Джино. — Кто это тебя, малыш? И за что?.. Ну-ну, не сторонись меня… Или уже отвык? А когда-то без меня не мог сделать и шагу. Так кто ж это тебя так?
— Твои друзья! — вдруг выпалил Джино. — Фашисты.
— Ого! Сразу видно, что Моррони с тобой поработал! Ну ничего, об этом мы еще поговорим. А сейчас… Аннина!
Из-за фанерной перегородки, из клетушки Джино, вышла незнакомая ему женщина. Ее слегка бледное красивое лицо выражало не то крайнее смущение, не то растерянность. Она посмотрела сперва на Моррони, потом на Джино, зачем-то подняла руки и крепко сцепила пальцы.
— Здравствуйте, — сказала она на чужом языке.
Никто ей не ответил. Может, потому, что не поняли, а может, потому, что опешили от неожиданности. И ждали слова Винченцо.
Винченцо заговорил не сразу. Он привстал, взял женщину за плечо и усадил рядом с собой. Потом сказал Коринне:
— Джино действительно надо отдохнуть. Пусть пойдет полежит. А ты, Моррони… Хочешь выпить стакан вина? Садись.
Моррони сел и снова посмотрел на женщину. Перехватив его взгляд, Винченцо спросил:
— Красивая?
Моррони пожал плечами:
— Привез из России?
— Угадал.
— Я так и подумал. Как ее зовут?
— Анна Луганова. Аннина. Я решил жениться, Моррони.
— Разве ты вернулся совсем? — спросил Моррони. — Война ведь еще не кончилась.
— Для него кончилась! — весело сказала Коринна, снова появившаяся в комнате. — Он уже отвоевался. Смотрите, синьор Моррони!
Она вытащила из-под стола костыль и несколько раз пристукнула им об пол. Потом схватила его под мышку и два-три раза смешно проковыляла взад-вперед.
— Ему отхватили всего одну ступню, — добавила она, ставя костыль к стене, — но теперь он считается настоящим инвалидом. Не знаю, как без него обойдется синьор Муссолини…
Коринна села за стол и налила себе вина:
— Давайте выпьем с вами, синьор Моррони. И если разрешите, я буду называть вас просто Кармелло.
— Договорились, Коринна.
— Давайте выпьем за возвращение Винченцо. Он ведь не чужой мне человек, — вздохнула Коринна. — Но лучше бы он вернулся один…
— Коринна!
Винченцо грохнул кулаком по столу, взглянув на нее жестко и, как показалось Моррони, угрожающе.
— Тебе налить, Винченцо? — одними губами улыбнулась Коринна. — И не надо сердиться. Разве ты не знаешь, какая сейчас жизнь? Лишний человек в доме, лишний рот… Но ты не думай, я постараюсь сделать все, как надо.
— Теплый прием, ничего не скажешь, — усмехнулся Винченцо.
Анна сидела так, точно в ней до отказа накрутилась какая-то пружина, которая вот-вот может лопнуть. Она не могла понять, о чем говорят эти люди, но чувствовала, что говорят о ней, причем говорят так, что Винченцо приходится ее защищать. Но откуда у них такая холодность к ней? Ничего плохого она им не сделала и делать не собирается, так разве они не могут проявить к ней хотя бы каплю участия? Чужие, холодные улыбки, чужие, неприязненные взгляды, ни тени доброжелательства…
Может быть, она сама виновата в том, что ее встречают не так, как она ожидала? Может быть, она слишком замкнута, слишком скованна? Эти люди могут подумать, что она гордячка или чувствует за собой какую-то большую вину и всего боится, ожидая наказания, как преступник… Но гордиться ей нечем, бояться тоже нечего. По крайней мере, здесь — за тысячу верст от маленького молдавского села Высокий Дуб… Так чего ж она вся сжалась, почему она чувствует себя приниженной и придавленной?..
— Налей и мне, Винченцо! — вдруг сказала Анна. — Я тоже хочу выпить. — И усмехнулась: — Как ты думаешь, они захотят со мной нить?
Винченцо молча налил ей вина, она взяла в руку стакан и потянулась к Коринне.
— Давайте выпьем за дружбу, Коринна, — сказала она, — Мне, наверное, нелегко будет с вами, но что же теперь делать? Я и с вами хочу выпить, синьор… Тоже за дружбу…