Баркер присвистнул.
— Ничего себе! Странно, что я об этом ничего не слышал.
— Ничего странного, — пожал плечами Александр. — Геоглифы охраняются, их существование давно уже… мягко говоря, не афишируется. В двадцатом — начале двадцать первого века им сильно досталось от наплыва туристов. И доступ к ним ограничили, а потом и вовсе закрыли. Тогда еще ЮНЕСКО. Объект всемирного наследия № 700. Сейчас, разумеется, и ЮНЕСКО нет, и списки другие, и номер у насканских рисунков другой.
— Любопытно, — произнес капитан. — А кто автор?
— Геоглифов? До сих пор неизвестно. Предположений была масса. От представителей внеземной цивилизации до европейских фальсификаторов. Кроме того, те же образы прослеживаются и в декоративной живописи местных индейцев.
— Ну, индейцы здесь точно не могли рисовать, — хохотнул Баркер.
— Здесь никто не мог этого нарисовать, — задумчиво проговорил Кадзусе. — Сила притяжения, состав атмосферы и масса других аспектов делают планету непригодной для разумной жизни. Я составил отчет.
— Ты неправ.
Это прозвучало отстраненно и очень тихо, но услышали все. Баркер и Богданов повернулись на голос. Кадзусе закатил глаза. Александр усмехнулся.
— Неправ, — повторил Мацуме.
— В нашем представлении о разумной жизни… — начал было доктор.
Но бортинженер перебил брата неожиданно резко.
— Вот именно. Вы все судите о разумной жизни и о жизни вообще в рамках известной вам флоры и фауны. Кто сказал, что в другом мире жизнь должна возникать и развиваться по земной схеме, земным законам? Кто сказал, что наш путь развития единственно возможный?
Мацуме говорил непривычно резко и непривычно много. В какой-то момент Александру показалось, что младший японец боится. Как тогда, раньше, когда боялся остаться наедине с самим собой и готов был даже говорить, только бы не быть одному. Так и сейчас он, похоже, болтал, пытаясь заговорить свой страх.
— Ты судишь о том, чего не знаешь, — не менее резко ответил Кадзусе. — Это не твоя тема. Нафантазировать можно все что угодно, но фантазии надо чем-то подкреплять. Нужен фундамент. Нужны факты. А других данных для анализа, кроме опыта Земли, у нас нет.
Богданов наблюдал за спором в молчаливой растерянности. Даже Кларк притих, не ожидая такого напора ни от Кадзусе, ни уж тем более от Мацуме.
— Тише, — примирительно вскинул руку Александр. — Этому спору лет двести, не меньше.
— Пусть, — упрямо повторил доктор. — Но иной жизни мы не знаем, равно как и возможности ее возникновения. А человек или любое подобное ему существо не может существовать на этой планете.
— Откуда тебе знать? — взвился Мацуме. — А кого тогда ловит Агентство?
— Это отдельная тема, — кашлянул Погребняк, но Мацуме его не слушал.
— А если я скажу, что человек может жить в безвоздушном пространстве, — продолжал давить он.
— На чем основано это заявление?
— А если я скажу, что я видел живого человека в открытом космосе. Без скафандра.
Кадзусе посмотрел на брата. Тот, казалось, тоже глядит на доктора, но взгляд Мацуме скользил куда-то в сторону, через плечо старшего.
— А ты видел? — озадаченно спросил Кадзусе.
Мацуме поспешно опустил взгляд. О том, кого и где он мог видеть, Александру оставалось только догадываться. Кадзусе ждал. Мацуме молчал. Надо было что-то делать.
— Посмотрите на рисунки, — поспешно проговорил Александр, отводя разговор в сторону от скользкой темы.
Кларк послушно повернулся к экрану. Богданов, напротив, неотрывно смотрел на бортинженера. Видимо, сейчас, месяц спустя, этот несчастный романтик начал узнавать о своих подчиненных что-то новое.
— А с ними что не так? — нарушил тишину Кларк.
— Вы видите в них что-то знакомое? Характерное для земной фауны?
— Я не понимаю твоего намека, Алекс. — Кадзусе, наконец, перестал сверлить взглядом брата.
Погребняк пожал плечами: мол, чего тут понимать? Включи логику, и все само встанет на свои места.
— Саша, а в этой твоей Наске кто нарисован? — заинтересовался Баркер.
Видимо, Кларк первым уловил мысль.
— Кондор, обезьяна, колибри, паук, — начал перечислять Александр.
— Представители земного животного мира, — в голосе Мацуме проскользнули ликующие нотки.
— Еще странная фигура, похожая на космонавта в скафандре, — припомнил Александр.
— Что тоже вполне вписывается в картину нашего мира, — окончательно успокоился бортинженер.