Нет, внешность его была как раз почти обыкновенной – невысокий, но крепкий и широкоплечий, мужчина запросто мог бы быть землепашцем. Вон и ладони его: широкие, грубые, как у самого Роба. Из крестьян вышел, не иначе. Волосы – короткие, остриженные под горшок и совершенно седые – хоть по возрасту он вряд ли старше сорока. И лицо вроде бы простое, грубоватое и не запоминающееся, разве что гладко выбрито: ни усов, ни бороды. Только серые глаза – колючие, цепкие. Не злые, нет – но до головокружения опасные. Роб видел такие у иных ветеранов средь наёмников. Глаза хищника, которому что в сортир сходить, что кишки ближнему выпустить – одно и то же. Рутина, и всё тут.
Вот одежды незнакомца... Да, их ни с чем не спутаешь. Чёрная монашеская ряса до колен и серый шерстяной плащ с оранжевой бахромой – это главные знаки, кто перед тобой. А ещё – широкий ремень с висящей на нём массивной кожаной плетью. Говорят, умеючи такой можно стегануть так, что даже кровь не выступит. А можно – одним ударом плоть до кости порвать, а то и сломать позвоночник. Рядом с этой плетью даже булава с другой стороны ремня смотрелась не так серьёзно.
Роб краем глаза заметил, как побледнел Том: сообразил, кому приказалназваться. Оба стражника вытянулись, словно к ним для проверки сам барон пожаловал. Хотя – лучше бы в самом деле барон.
Этого гостя ждали. Он точно лучше того, кто последних четыре ночи потрошил на улице детей, проводя какие-то жуткие ритуалы. Но всё же – это и не тот гость, которого захочешь встречать сам.
В город пришёл Плеть.
Правда, назови его так в лицо – проблем не оберёшься. Правильно-то – монах Третьего Лика, или, как ещё говорят – Третьей Ипостаси. Можно ещё просто сказать: «Третий», и тоже ясно будет.
Но, как не называй, суть одна: перед ними стоял служитель Наказующего Лика, карающая длань Триликого. Монах, что всего себя, всю свою жизнь посвятил поиску зла Четвёртого и его уничтожению. Сталью и плетью.
– Кто я? – усмехнулся Плеть. Усмехнулся едва заметно, одним уголком губ – чтобы лицо через миг снова замерло холодной маской. – Монах Третьей Ипостаси, брат Мартин – а более вам и не надо.
Том судорожно кивнул, а Роб выдавил:
– Знак покажите... Брат Мартин...
Где смелость в себе нашёл – сам не знал. Да только – так положено.
Плеть кивнул, ничуть не возмутившись. Сунул руку под рясу и достал серебряное Трипутье, висящее на длинной цепочке. Только вот, если обычно священный знак похож на три поднятых пальца, тут вниз шёл ещё один – Четвёртый, путь Отвергнутого Лика.
В этот раз судорожно кивнули оба стражника, а брат Мартин осенил себя знаком Триликого – трижды провёл правой рукой от живота вверх, сначала к правому же плечу, потом к солнечному сплетению, потом – к левому плечу. Поцеловал Трипутье и снова спрятал за пазухой.
– Ты, – кивнул Плеть на Роба. – Как звать?
– Роб! – тут же отозвался стражник. – Робин, то есть…
– Хорошо, Робин. Веди меня к пастору.
Роб кивнул, а Плеть продолжил:
– Веди через места убийств. Мы должны обойти их все.
***
Люди на них оглядывались. Украдкой, с опаской – но оглядывались. Плеть шёл чуть позади Роба, и стражник чувствовал себя не провожатым, а узником под конвоем.
Узкие грязные улицы Тирина с нависающими над головой двухэтажными домами всегда словно давили на него, выросшего в деревне, на просторе. Сейчас же приходилось выискивать самые глухие тупички, где и сотворил колдун свои чёрные дела. Прошли уже два места убийств из четырёх.
Тирин – маленький город, так что даже вкруг весь его обойти – недолго, часа полтора-два от силы. Хотя, по сути, они сейчас именно так и делали – колдун зверствовал в разных частях города, по сторонам света: сначала на западе, потом на юге, на востоке и, в последнюю ночь – на севере. То, наверное, тоже часть его жуткого ритуала – но об этом пусть голова у Плети болит.
Брат Мартин места убийств и не осматривал толком, просто доставал Трипутье и тихо молился, чтобы в конце осенить себя священным знаком и пойти дальше.
Робу было не по себе каждый раз. Он видел только одно тело, и даже этого хватило. Казалось бы – насмотрелся уже на трупы при том же взятии Болира – но то было давно. Война, чужой город... И, главное, там не были замешаны колдуны и их жуткие ритуалы.
Роб видел первую жертву, беспризорного пацана лет двенадцати. Всё тело его было изрезано, грудина пробита, а сердце – вырвано. Кричал он, наверное, ужасно – но никто ничего не видел и не слышал. Мостовая под парнем вся была изрисована кровью – потому и решили, что в городе колдун, слуга Четвёртого. Потому и вызвали Плеть. Кто ж знал, что встречать его будет Роб?