Крастеры обомлели, Стражи захохотали, обильно комментируя, издеваясь над раненым. Посмеивались даже те, кому не нравились подобная жестокость. Им приходилось делать вид, чтобы не испортить своё положение на работе, со Стороны Розы воздержались лишь местные, и то немногие.
Такое оружие — страшный сон для Иных, больше всего на свете мне хотелось поверить в то, что расправа мне привиделась. Впрочем, лица остальных говорили о обратном.
Борясь с болью, Зак стиснул зубы, поднявшись и восстановив потерянную броню, но уже меньшей мощности, прикрывая брюхо и правый бок. Цветная сетка брони поверх туловища иногда мерцала, он едва дышал. Всего один выстрел сломал ему ребро и порвал плоть. Зак улыбнулся, но не от радости, а будто бы осознавая свою неизбежную кончину, смирившись. Перевёл взгляд на смеющегося Кирилла, обозвал его сукой и рассмеялся, закашлявшись, сильно обозлив второго участника спора.
Кирилл кивнул, а командир Крастеров резко дёрнулся к Стоуну, чтобы его остановить, но не успел, его опередил второй выстрел. Никто не ожидал, но резким рывком Иной увернулся и присел, сконцентрировав молнию обеими руками. Зак почти её выпустил, рассчитывая поразить Кирилла, но ранение его замедлило, а ещё несколько выстрелов очередью, один из которых попал в голову, окончательно отобрали такую возможность. Заряд молнии выстрелил куда-то в сторону, а часть энергии сдетонировала прямо около Зака, тело задрожало и задымилось, но значения это не имело. Хетшот прошиб ему голову так, что черепная коробка треснула. Тело упало, конечности продолжали дёргаться ещё какое-то время, а мы с непривычки отвели взгляды в отвращении. Некоторым стало плохо, а я испугался, как не боялся никогда в жизни, даже недавно в Москве, сидя в машине.
В тот момент я почувствовал острый переизбыток событий. Всё худшее из происходящего в последнее время начало на меня давить: ящики, Москва, теперь необдуманное столкновение с силовиками. Мне уже надоело и захотелось спокойствия, такая усталость спустя всего лишь несколько дней жизни в новом ритме, что называется, наигрался. Приступ апатии пришёлся совсем не вовремя.
Стоун растянул улыбку и вернулся ближе к Кире, лейтенант успел испугаться молнии Зака, выдав эмоцию дёрганьем, чем был крайне недоволен, пытаясь прийти в себя и свести свой порыв увернутся от незаконченной атаки к шутке, дабы не оставить на своей репутации след.
— Что ты творишь? — с диким озлобленным взглядом спросил подлетавший вплотную Игорь, едва сдержавшись, чтобы не ударить Служителя по лицу.
Пробрало аж до трясучки. Крастер жаждал конфликта. Оказавшись лицом к лицу и заглянув в глаза гвардейца, Кирилл распознал его намерения, прочувствовав новую угрозу, окончательно не отойдя от прежней. Повторно дёрнулся, но в этот раз смог собраться и встретил угрозу с расправленной грудью, оттолкнув Игоря назад. Не скажу, что это было геройство, Кирилл не того типажа, он трусоват.
— Это не по закону! — в непонимании крикнул Крастер, очередной раз сдержавшись.
Раз от раза звучало лишь тупее, слова выглядели пустыми без действий. Самоконтроль давался всё труднее. Бесспорно, с гвардейцем согласился бы любой нормальный человек, тем более, из задержанных Иных, но мы лежали молча, чтобы не попасть под раздачу. Мало того, что они убили важное для допроса лицо — лидера Джет, так ещё и цинично, дав ему ложную надежду.
Игорь и сам бы хотел отомстить Иным, но не так, не через нарушение нескольких статей, а по закону.
— Не дёргайся! — спокойным тоном посоветовал Кирилл, обращаясь к Игорю. — Всё по закону, одним меньше, одним больше, кто их считать будет…
Света ударилась в слёзы, почти незаметно, но несколько Стражей обернулись.
— Так нельзя, — продолжал настаивать Игорь, с обидой наблюдая, как его слова пролетают мимо ушей.
Зака никто не проверял, но жизни в нём уже точно не было.
— Что ты разводишь тут? — влез в разговор Стоун, с любопытством потрогав дуло, проверяя, насколько оно разогрелось. — Они только что твоих парней убивали.
От напоминания Игорь поник, но его мнение члены Розы не изменили.
— Да ты, похоже, с ними заодно. Давно у пропасти гуляешь… — положив оппонента на моральные лопатки, исподлобья заявил Игорь, разжимая кулаки.
Кирилл перехотел спорить на равных, а пожелал просто заткнуть назойливого диссидента:
— Бесится, что истязаем его родную чернь. Чмо слабохарактерное. Долбаный моралист, где только вас таких чувствительных набирают…