И — на главной площади города, прикован к деревянной стенке или щиту, и так оставлен?..
…— А там и голову девать некуда, — объяснял он же потом кому-то. — Поверни её, как хочешь. И занозы воткнулись куда… И так — всю ночь…
(Да: рассказывали, делясь впечатлениями! Вот и остался след… на века!)
…— А это чего стоит стерпеть! Для всех потеха — а знаешь, какая боль? Раздвинь ноги — и жди удара… А вот он, — один мальчик указал на другого, — после этого начал полнеть! Что-то с кортикоидными гормонами… (О них уже знали?) …С нами, как в шутку, могут сделать такое!..
— А ему — смотри, что сделали! Укол, чтобы распухло! В наказание за что-то, при всех… А — осталось на всю жизнь! Это — живые ткани! Что ему теперь — резать, удалять?..
(Чудовищных размеров отёк — заместился соединительной тканью? И уже — не надеть штаны, ни просто сесть, ни куда-то выйти? Во что превратилась жизнь — для него…
Что за «пыточная реальность»? Где даже — медицина… Эти кровавые скальпели, иглы, какие-то планки, крючья — что и так-то ужасают на старых фотографиях…
И такими рассказами — делились их сверстники! Приехавшие куда-то на лето — но видевшие казни, пережившие пытки!)
…Ещё больница тех времён: кровавые бинты на руках, ногах! Кто-то метался на койке…
— Распятие, — поразило ещё большей бредовостью прозвучавшее «оттуда». — А что вы хотите? Таков характер казни…
— Но… Ребёнок — на колу, истекает кровью! Пока разбираетесь: кто в чём ошибся, кто кому поверил…
— И нельзя намекнуть, чтоб на себе узнали, что чувствуют люди из-за их ошибок! А как ему теперь жить? Руки, ноги пробиты…
— У нашего — разорваны внутренние органы… Что с ним будет? И взрослую сплетницу, которая всё это наговорила, нельзя — так…
…— А эти мои «опекуны»? У нас в школе что-то украли — так им звонили из учительской… Вызвали — и звонят им: он домой не придёт, оставляем здесь! Пусть посидит взаперти, подумает, пока не сознается… А в чём? Я же не знаю! Представляете? Всю ночь! И в туалет — не пойти…
…Джортол — будто очнулся, огляделся по сторонам. И даже не сразу смог подумать: видел ли — ещё кто-то?..
(И знал же из документов, книг, фильмов — эти «оставления после уроков»! А родители, семья — должны были переживать: почему не пришёл вовремя к обеду? Действительно что-то случилось — или по прихоти тех, кому дано такое право?..
…Но там, того — лишь заперли на ночь, и тем отделался? В мире, где ребёнка могли и — на кол?..)
…— Пойдём, мальчики, — только и сказала Фрая.
— Но… ты видела? — шепнул Лиар уже по пути обратно.
— Видели… — сведёнными судорогой губами ответил Датан. (Даже не спросив, что именно!)
Да. Потрясены были все. Шли обратно, не в силах говорить…
…Но — где, когда, при каком «строе», «режиме», «властях» — такое могло быть с детьми? И — взрослые стояли вокруг и смотрели…
И с какой мыслью вообще — человек мог вести человека на насильственную смерть? А тут — молодого, у которого всё было впереди — на такую ужасную? О чём — их мир, их поколение давно успело забыть…
Не отмечено ни в каких хрониках, неизвестно из документов ни одной эпохи!
И — приметы времён, когда… уж никак быть не могло!..
Нет… Джортол, подходя к дому, чувствовал: сейчас — больше не смогут ни о чём говорить. Молча разойдутся — и будут каждый наедине с собой думать об увиденном. Пытаться понять, что это могло быть…
И — он, Джортол, точно не уснёт в эту ночь…
215. Крик пространства
…Бесконечная ночь. Закрыл глаза — и снова…
Некуда деться, спрятаться от видений — казалось, заполнивших собой всё…
…Тот мальчик, его двойник — каким он был? Когда жил? Если вправду…
На что-то надеялся, наверно, радовался жизни. У него — была семья, товарищи…
Что же он сделал… такого? Чтобы…
(Его двойник! Мысль — возвращалась, ужасая с неослабевающей силой!)
Вдруг — на кол! При всех…
Его поднимут, и — ржавое тупое остриё вонзится в тело, разрывая сосуды, мышцы, треснут кости… А вокруг — все будут стоять и смотреть… И как ещё повезёт, если смерть — сразу? А если — долго, мучительно, часами?..
Нет, невозможно вообразить!
А смерть (по понятиям того времени?) — ещё и позорная, потому что связана с определёнными частями и функциями тела! Сейчас и это дико, забыто, но тогда… имело значение: что хлынет кровь, смешанная с калом! Если только палачи относительно не «смилостивятся» (хотя о какой «милости» речь?) — и не разрешат сперва сделать клизму, чтобы хлынула только кровь! Но и то — «позор»…