Собака издала чуть слышное приглушённое рычание. Она ждала, а эти трое двигались в нашем направлении, делали это медленно, делали на ощупь, у них не было с собой осветительного прибора. Расстояние сократилось, собака начала отползать задним ходом. Места в проходе было не так уж много, поэтому мне пришлось согласиться с собакой, начав двигаться задом наперед. Делали мы это совершенно бесшумно. Я не понимал, что происходит. Я впервые за всё время доверился собаке. Сейчас мы поменялись местами, но не по ходу следования, не в прямом смысле, а в переносном.
— Придется ещё одну ходку сделать — проговорил неприятный голос, который был уже совсем близко, на расстоянии меньше шести-семи метров.
«Не придется» — с восторженным злорадством подумал я, от этого испытал крайнее внутренне наслаждение.
А вместе с собакой мы уже успели покинуть подземный ход. Мы были рядом со входом в него, несколько вправо, ближе к угловой стене.
Освещения в подвале не было. Но я мог хорошо видеть и без него. То же самое касалось и собаки. Эти же трое, да их было трое, ориентировались в темноте плохо. Они покинули подземелье. Я отлично видел того, кто имел тот самый противный голос. Это был длинный, худой пацан, у которого взад вперёд бегали глазки. Рядом с ним находились двое пацанов, бывшие значительно младше этого типа, оба маленького роста, оба суетливые, потому что, оказавшись на поверхности, они постоянно двигались, делая это не сходя с места. У каждого из них в руках была сумка.
Быстро бежали секунды, буквально отрывались, исчезали. Но мне нужно было ещё немножко времени, ещё чуть-чуть, и вот, ещё за пару секунд до того, как собака сдвинулась с места, я вспомнил, кто это такие, и это тут же принесло мне наслаждение. Ведь через несколько секунд собака расправится с неприятным типом, по кличке Глист, с его прилипалами, именуемыми братьями Наражняками. История поменяется, уже в какой раз поменяется. И я не буду иметь возможность встретиться с Глистом в конце девяностых годов прошлого века, когда он оказался у меня дома, со мной же выпивал, а когда от меня ушел, то украл у меня все то, что мог утащить, чтобы продать за копейки перекупщикам. Как всё это успело уместиться в моем сознании за какие-то считанные секунды — это было неважно. Важно было то, что собака продолжала ждать, продолжала выдерживать воистину зловещую паузу.
— Теперь куда? — спросил у Наражняков Глист и зажёг спичку, громко чиркнула серная головка о спичечный коробок.
Братцы ответить не успели, потому что огонек спички осветил собаку, которая находилась в двух метрах от них…
…Петр Васильевич, как и обещал, появился во дворе четырех подвалов в шесть часов вечера. Он оставил свой автомобиль напротив третьего подъезда. Почему не возле шестого, в котором жил Андрей, то и он сам бы не смог дать точный ответ. Ну, наверное, потому что привык неторопливым шагом подходить к тому месту, с которого всё и началось. И сейчас с полной очевидностью виделось, что всё это было очень давно. Никуда нельзя было деться от этого навязчивого ощущения, которое нельзя было назвать хоть сколько-то положительным. Вот насколько поглотила эта неестественная, смертельно опасная атмосфера. Буквально заставила следователя жить той жизнью, которая здесь, в этом ненормальном пространстве, не оставила ему никакого другого выбора.
Петр Васильевич закурил. Петр Васильевич уже в какой раз подумал о том, что он непозволительно часто обращается к сигаретам, как мнимому средству для успокоения нервов. Нет же, это не имеет подобного действия, это лишь сужает сосуды. Но привычка, но самовнушение. Если и есть на свете идеальные люди, то их немного, и он в их число уж точно не входит. Да и как бы любой из них проявил бы себя в этой истории, в каком виде бы предстал, даже издалека увидев проклятую собаку Баскервилей.
Петр Васильевич улыбнулся самому себе. Он вспомнил училку, бывшую правильной и морально выдержанной. Какими были её глаза. Наверное, не нужно лишний раз вспоминать о том, что можно понять Кречетова в том, что он скупо, но всё же выразил недовольство тем, что эта дамочка оставила на заднем сидении его автомобиля большое мокрое пятно. Да, не стоит об этом, ведь мало нашлось бы кого, кто этого не сделал бы, столкнувшись с тем, с чем повстречалась несчастливая в личной жизни училка. Да, собачка вчера превзошла саму себя.
Следователь повернул голову в обратном направлении. Задержал свой взгляд на троих пацанах, один из которых был длинный и худой. Двое других, они как бы в противовес длинному и худому, были маленькими и толстенькими, к тому же, как сразу отметил следователь, эти двое без всякого сомнения являлись братьями. Слишком сильно они были похожи друг на друга.