И с ним нужно было согласиться. В его словах имелось рациональное зерно.
— Правильно говоришь — громко произнес следователь — Нам нужно вести себя так, как будто мы у себя дома, мы здесь хозяева — добавил он.
— Вот и здорово, давайте посмотрим на то, что у нас здесь есть — громко проговорил Костя, глядя на открытую дыру в земле, которая собственно и являлась тем самым загадочным и необычным сооружением, в виде подземного тоннеля.
Следователь в этот момент, наверное, что совсем некстати, вспомнил о том, насколько удивлены были жители четырех домов, когда он спрашивал их о том, что они знают о этих подземных норах. Выходило так, что они ничего не знали, не могли себе даже представить то, о чем он их спрашивает. Из этого, опросив огромное количество людей, следователь мог сделать единственно возможный вывод: этих ходов не было, ровно до той поры, пока здесь ни появились гости из будущего. Чуть позже пришла мысль, что всё это выкопала собака. Если это не она, то тогда остаются какие-либо подвальные гремлины. Мысль оставляла сомнение в том, а вообще копал ли кто? Но нет же, и не то и не это, где, мать его, вся эта земля, которая должна была быть извлечена оттуда: законы физики, как это, но это нельзя было нарушить. Можно, на самом деле можно, потому что эта земля находится в двадцать первом году следующего столетия. А здесь проекция. Здесь вообще нельзя определить: какой год имеет место быть возле вот этого отверстия в земле, которое под углом уйдет вниз, а затем пойдет прямо, двинется в сторону соседнего дома.
Следователь первым оказался в подземном переходе, пацаны последовали за ним без всякого промедления.
— Сколько здесь будет метров? — громко спросил Андрей, помня о том, что сейчас им всем надлежит здесь вести себя несколько иначе.
— Метров шестьдесят, семьдесят, но не более ста метров — так же громко ответил Андрею следователь.
— Не, ста метров точно нет, если визуально, на поверхности. Мы совсем недавно в школе стометровку на время бегали — дополнил своё мнение Максим.
— Слышите? — с явной и резкой долей настороженности произнес Костя, который двигался последним, но услышал этот свистящий, крайне необычный звук первым.
— Мать его — проговорил Петр Васильевич, случилось спустя секунду, когда свистящее движение дополнилось ужасным рычанием.
— Собака — прошептал Максим, в его голосе было всё, и испуг, и продолжение истории, которое случится через какие-то несколько секунд.
— Собака, она самая. Хозяин был старый. Хозяин сошел с ума — громко начал говорить Андрей, но в данный момент они были где-то посередине подземного хода, явно что его голос, если и мог достигнуть ушей собаки, то был очень слабым, поэтому не мог ей помешать…
…Глист и братья Наражняки толком ничего не успели понять. Потому что на это им дано было не более, чем десять секунд, пока огромная собака медленно двинулась в их сторону. Они, конечно, слышали все эти истории. Они, конечно, не принимали всё это всерьез.
— Что это — пропищал Наражняк-младший, у него от страха по ногам потекла горячая моча, он сделал шаг вправо, он оказался за спиной у Глиста, — и в этот миг собака бросилась вперёд. Глист даже не успел подать голос. Одним движением, как пушинку, собака сбила его с ног. Следующим движением, используя свою чудовищную пасть, разорвала Глисту горло. Даже не разорвала, а вырвала наружу. И вот тогда дико завопили братья Наражняки. Бросились вглубь подвального прохода, но тут же остановились, потому что путь к спасению им преграждало самое настоящее чудовище. Наражняк-младший потерял сознание. Наражняк-старший дико и неистово вопил, глядя на то, как это отвратительное чудовище своими длинными руками переломали шею его брату, как оно же отшвырнуло его тело с огромной силой в сторону того места, где собака Баскервилей продолжала на части разрывать тело Глиста.
Наражняк-старший замолчал, когда монстр приблизился к нему. Наражняк прижимался спиной к деревянной стенке, из его глаз текли слезы и он медленно опускался вниз.
— Хозяин был старый. Хозяин сошел с ума. Хозяин заснул летаргическим сном — послышался голос.
И чудовище остановилось. Остановилась и собака. Всё это видел Наражняк, видел сквозь туман, понимал сквозь призму случившегося сумасшествия. Далее, и появились люди. Далее, фа го он хи всё для Наражняка пропало, исчезло, его здесь больше не было. Ему уже никогда не суждено будет сюда вернуться. Или в точности до наоборот, ему уже никогда не удастся покинуть это место, уже никогда, находясь в особом отделении психиатрической больницы, для полностью безнадёжных пациентов.