— Никто не выходил из подвалов соседних домов? — почти выкрикнул Петр Васильевич, обратившись к ним.
— Нет — послышалось в ответ.
В это же время появился Олег Андреевич.
— Через десять минут здесь будут три наряда — произнес он.
— Отлично — отреагировал Петр Васильевич.
За его спиной уже успел появиться Кречетов, который забыл убрать пистолет, и сейчас нервно прятал его в кобуру, бывшую на поясе, закрытую серым пиджаком.
— Далеко не прячь. Давайте, каждый из нас к дверям подвалов всех четырех домов. Олег оставайся здесь. Серёга, ты вот 38/2, вон средний подъезд, а мы дальше. Иван Анатольевич и Вася 38/4, а я 38/1. Если появится мужик, то нужно подать громкий сигнал в любой форме. Если с огромной черной собакой, то так же. Но не вступать с ним в схватку тем, у кого нет оружия — быстро распорядился Петр Васильевич.
Часть третья
Сумасшествие
Глава первая
Я каждый раз начинал и заканчивал писать одну и туже книгу. Каждый раз и по кругу. Не имея возможности отказаться и не зная никаких других тем. Так было и так текло время. Всё одинаково везде и всюду. Но стоило ли обращать внимания. Ведь уже никогда ничего не изменится — так думал я, обманывая самого себя. Потому что к третей части изменилось всё, буквально всё. И не имело никакого значения то, сколько сигарет превратилось в пепел, и сколько кружек дешёвого чая успели стать историей, до которой мне нет дела. Изменилось всё, но только не я сам. Я сам по-прежнему оставался там. Я не просто там оставался, а начинал растворяться в этом проклятом пространстве. Было ли объяснение. Нужно ли было себя об этом спрашивать. Ведь ничего. Ведь сумрачный поток, поглотивший меня без остатка, целиком и даже больше. И здесь, и эти стены, этот неприветливый грязный потолок над головой. Вид из окна, в котором страх из прошлого, явившийся в будущее. Его дыхание, шепот ночи, когда часами не можешь заснуть. И ждёшь, и ждёшь, и ждёшь. Они тогда сказали, что Лидия Петровна умерла, потому что упала на лестнице, ведущей в подвал, что она ударилась головой. Я поверил. У меня не появилось никакого мотива, чтобы усомниться. Прошло много лет, и вернулось. Идиотским вступлением, ведь я ненавижу такую форму. Мне противно изложение собственных переживаний, в контексте того, что всё пропало. Пропало — и пусть пропало. Смерть одна, её значение неизменно. Но не это же, а сумасшествие. Этого я боюсь больше, чем смерти. Зачем обманывать самого себя. Время меня больше не защищает. Я знаю, что сам открыл эту возможность им. Но не нашел ту дверь в подвале, которая всё закроет, и их, и меня, и нас вместе взятых.
Противный дым пропитал комнату. Туманом он ползал перед моим глазами. В окне застыла ночь. Отвернуться от окна, не видеть ничего. Только это он убил Лидию Петровну, он сделал это на четвертый день. А какой из дней стал началом исчисления, исчезла реальность восемьдесят третьего года, для меня исчезла. И значит, что я уже мертв. Так просто, мертв и всё. Если они придут, то пусть приходят. Но того дома нет. Я был там, и его нет. Там пустое место. Там лишь высокая трава.
Третью часть нужно было начать с поисков собственного дома, а не с сумасшествия. Но я не решался. Подвалы тянули меня к себя. Зловещая страна детских страхов не хотела меня оставить без своего внимания. Зачем нужно было меня обманывать много лет, если всё то, что было лишь иллюзия, лишь усталость сорок лет спустя.
И да, я сильно устал. У меня слипались глаза. Мне стало всё равно, что там может случиться за окном. Я отложил в сторону ту самую книгу, которую начинал и заканчивал писать каждый раз заново, каждый раз об одном и том же. Я реально сходил с ума. Я, засыпая, уже не мог определиться во времени, его же боялся, путая сон и явь, не зная доподлинно в своем ли я уме или уже нет. Но на четвертый день, летом тысяча девятьсот восемьдесят третьего года он убил Лидию Петровну, он разорвал ей глотку. И сделал это не на лестнице, а ниже на том самом перекрестке, в районе четырех разных направлений — вот в этом я сейчас был уверен как никогда, да, это было на четвертый день, в ближнем мне подвале по адресу 38/3.
Все поспешили выполнить указания Петра Васильевича. Все очень сильно нервничали. И лишь он сам из всех них нисколечко не думал, сейчас даже не вспомнил о том, что на подмогу вот-вот должны прибыть сразу три наряда милиции, что это должно случиться через какой-то небольшой временной промежуток, что это, несмотря на позднее время, вызовет огромный интерес со стороны обитателей четырех пятиэтажек. Нет, Петр Васильевич об этом не думал. Он в уме перебирал варианты, которых было немного, и тот, который предполагал то, что убийца попробует как-то выйти через одну из закрытых дверей был самым мизерным. А ведь действительно как он это сделает? А все ли двери закрыты? Проверять было некогда, каждый из его помощников должен определяться на месте самостоятельно. И это случилось, он увидел, что Сергей Павлович машет ему рукой, что-то пытается показать жестами. И Петр Васильевич понял: он таким образом сообщает, что нет замка, что дверь в подвал 38/2 открыта. Остальные вроде закрыты, где он сейчас, в подвал 38/1 — точно закрыта. Значит нужно к Кречетову. Петр Васильевич бросил свой пост. Он бегом направился к соседнему дому.