— Да уж, я не знаю, как вообще всё это воспринимать. А нам нужно работать. Нам нужно отсчитываться перед вышестоящими органами. Ладно, нужно по домам. Нам остаётся на отдых четыре с половиной часа — сказал Кречетов и посмотрел на свои наручные часы.
— Вот с этим согласен — не стал возражать Петр Васильевич, и в это же время он продолжал думать о своем; только через мальчишку, это самый короткий и, вероятно, единственно возможный путь.
Ведь как ни крути, а помимо того, что произошло сегодня было ещё то, что было вчера, с огромной кучей непонятного, того, во что верить не хотелось. Чем больше проходило времени, тем меньше верилось. Новые события старательно пытались вытравить из головы необъяснимое, тем самым вернуть в определенный сегмент реальности: ничего такого нет, всё это бред, галлюцинация, вызванная неизвестным подвальным газом.
И всё же нужно было домой. Оказавшись дома, Петр Васильевич упал на диван в гостиной не раздеваясь. Он мгновенно уснул. Быстро появилась собака. Она гналась за следователем. Её окровавленная пасть была на расстоянии десяти сантиметров. Он стрелял, но все пули не могли причинить этому чудовищу никакого вреда.
Он даже не проснулся. Собака не смогла заставить его это сделать. Заставил будильник. Петр Васильевич проснулся, но долго не мог раскачаться. Впервые четко и ясно ощутив на себя собственный же возраст. Только главное — это мальчик. Вот в этом следователь был уверен полностью.
Я продолжал находиться в состоянии крайней неопределенности, непонимания пришедшего извне, накрывшего меня с головой одномоментно. Что же это было? Только на это ответа не было. Но и это же проклятое пространство продолжало вгонять меня в сумрачную череду сомнений, сила которых набирала обороты, открывая мне новые образные странички.
Во всех этих воплощениях есть только я сам. Вот поэтому Андрей спит. Вот поэтому он не видит меня. Потому что я не могу сам на себя реагировать. И только собака, лишь она имеет возможность трансформации по отношению ко мне.
Я оставался на прежнем месте. У меня всё тряслись внутри. Нет он не убьет меня. Не убьет, потому что я сам себя убивать не хочу. Зеркало не обмануло. Зеркало не показало двойную проекцию, оно сообщило то, что есть на самом деле. Этот монстр — это я. Но как с собакой? Я не убивал эту девчонку. Тем более, я не притаскивал её в двадцать первый год.
Я просто схожу с ума. Но всё то, что здесь есть это я. И я же ошибся насчёт энергии прошлого. Всё то, что снаружи воспринимает меня своим, оно говорило мне о другом, именно об этом. Оно совсем недоброе пространство. Кто сказал, что оно есть добро по отношению ко всем и вся. Ох уж нет, мне холодом по коже. И мне же нравится об этом размышлять.
Я наконец-то поднялся на ноги. Я сделал несколько неуверенных шагов, как услышал шум, это были голоса, идущие со стороны входной двери.
Я осторожно двинулся к выходу. Заскрипела входная дверь, у меня предательски сдавило дыхание: они здесь, они пришли за мной. Но я последовал дальше, мне нужно было ближе к перекрёстку, рядом с ним есть отличный узкий проход между деревянными сооружениями. Пришлось ускориться, я свернул, времени не было совсем, потому что гости уже успели спуститься с лестницы, они были рядом.
Я же пятился задом, я сейчас двигался в обратном направлении. Я намеренно удалялся в полную кромешную темноту. Появился звук впереди меня. Но это были не они, ведь их в данный момент я слышал прекрасно, их было трое или четверо. Мне пришлось остановиться. Зрение помощником не являлось, но пришествием какого-то шестого чувства, я точно знал, что с той стороны, на одной параллели со мной находится собака, и эта собака поедает то, что осталось от девчонки.
Всего минуту, может, что и меньше, я находился в состоянии условной паники. Затем прошло. Затем я понял, что собака возникла не просто так, а чтобы мне помочь. Данное открытие было так себе, но с каждой секундой всё сильнее утверждалось в моей голове: им меня не взять, они напрасно стараются, здесь моя территория, возвращенная мной территория, где я сам есть главный страх собственного детства. Где один только я, им нечего здесь делать. Всё то, что они найдут здесь — то это смерть. Одна лишь смерть. Подобная той, которая случилась с Колей и Люсей. Случилась задолго, до… И я мысленно поперхнулся: какие ещё Коля и Люся, какие ещё Коля и Люся.
Туман плавал в моей голове, и он же мне помогал, потому что присутствие в самой непосредственной близости сотрудников милиции стало мне безразлично, то же самое касалось собаки. Всего минута, каких-то шестьдесят секунд, но это погружение стало отдельной страничкой, застывшими мгновения и всё вокруг, поглощенное настолько глубоко, что неудивительной стала уверенность: нет, они меня не убьют, я им не по зубам.