Как только подумал, так сразу несколько выстрелов разорвали тишину на части. Они стреляли в собаку, они не попали. А я сдвинулся ещё глубже. Теперь они дальше не пойдут. Они станут ждать подкрепления. Им страшно здесь. Ими владеет неуверенность — и это прямо таки висит в воздухе, в этом темном и сдавленном слоями воздухе.
Крайним маршрутом, вдоль задней стены здания, я оказался возле подземного хода, остановился и стал внимательно вслушиваться. Прошло всего двадцать секунд, и я был поражен новым неожиданным откровением — мой слух был настолько острым, что я мог различать то, о чем даже не мог представить себе, любое даже самое незначительное колебание было мне доступно. Что уж говорить о том, что воспроизводили люди, которым здесь нет места, которые здесь совершенно чужие.
Я слышал всё то, что говорили они. Мне было не по себе, когда появился Андрей, моё сознание отчётливо раздваивалось. Поэтому не могли уже удивить слова одного из милиционеров, смыслом которых стало то, что они смогли убедиться в моем присутствии. Да и могло ли иметь значение. Ведь передо мной открывалось намного большее. В эту ночь я ещё имел возможность это ощутить, дальше это будет невозможно, лишь ограниченным моментом, в странные минуты, в полном одиночестве, совсем недолго, чтобы вновь пропасть, провалиться — я окончательно сходил с ума, и я же не понимал, как это случилось, почему это происходит, нужно ли мне попытаться это остановить.
А затем всё стихло. Чужие люди на какое-то время покинули наши пределы, но они собирались вернуться. Только я не собирался этого дожидаться. Меня тянуло незримое всё сильнее, я оказался в ограниченном пространстве подземного хода между 38/2 и 38/3. Передвигаться было неудобно, но я справлялся хорошо. Я за спиной оставил половину этого коротенького маршрута, как понял, что нужно остановиться, и я сделал это. Вправо я отчётливо видел ещё один тоннель. И даже ещё не представляя, куда он меня выведет, я двинулся по нему. На этот раз расстояние было значительно более продолжительным. Через какое-то неопределенное время исчезли всяческие звуки. Затем сузился проход. Но я не испытывал никакого волнения. Я двигался будучи управляемым извне. Наконец-то мой путь подошёл к концу. Потому что я оказался в огромном освещённом подвале, где было огромное количество ящиков, но не было людей. Поэтому я спокойно миновал это помещение. Я открыл обычную дверь, передо мной находилась комната меньшая по площади. Я уверенно миновал и её. В самом дальнем от двери углу, я открыл крышку, теперь мой путь вновь лежал по узкому лазу, который был точной копией того хода, которым я двигался в сторону от двора собственного детства. Время было мне безразлично. Я совсем не думал об этом. Я оказался снаружи там, где мои глаза могли различить множество капитальных гаражей, прямо от меня вид на ночной лес. Я двинулся в его сторону. Через триста метров вышел к железной дороге. Метров пятьдесят прошел вдоль нее. Затем, направляемый светом полной луны, перешёл стальные рельсы. По-прежнему путеводной нитью стелился свет ночного светила. Под ногами была достаточно натоптанная тропа, и совершенно никого вокруг. Я был один. Я был один в целом свете. Я находился в мире лишь мне данного сумасшествия. В который никто не мог проникнуть, никто не мог меня остановить. И я оказался на окраине частного сектора. Я миновал один совсем небольшой проулок, а после этого открыл калитку, открыл дверь в ничейный дом. Я так подумал, прекрасно осознавая, что я здесь уже был, что время меня уже в какой раз сумело обмануть. Никого двадцать первого года двадцать первого столетия здесь и сейчас нет, здесь всё тот же год восемьдесят третий столетия двадцатого. Я прошел в большую комнату, я остановился возле оконного проема, — и тут же дом исчез, я находился посередине заросшего травой участка, вокруг и всюду было множество различного мусора, включающего в себя разноцветные упаковки продуктовых товаров, прочее и тому подобное. Вот теперь я ошибиться не мог я был в своем времени. Две тысячи двадцать первый год стал реальностью. А мне была дана ещё одна точка перехода, бывшая куда как удобная, надёжная. Именно об этом я думал, покидая пустой участок, направляясь в сторону другого дома, не имеющего к 1983 году никакого отношения. Хотя как сказать, и можно ли было что-то вообще сказать определенно. Я уже не мог. Мне предстояло начинать и заканчивать каждый раз одну и ту же книгу, одну и ту же страницу, с рисунком черной собаки внизу страницы.