Чай подействовал положительно. Вероятно, потому что был горячий. Следом за чаем, я вспомнил о деньгах. Мне пока что нужны деньги. У меня были деньги, которые все мои накопления. Я поднялся с дивана. Я открыл одну из дверок гостиного гарнитура. Свет был тусклым. Работала только одна из трёх лампочек. Но мне хватало. Да и деньги, они должны быть вот здесь. К огромной радости память меня не подвела. Мои деньги меня не оставили. А значит, что ещё будут сигареты, дешёвый спирт и хлеб. Спирт мне помогает. Не совсем конечно, но на какое-то время — это точно, пока не отключусь из реальности, пока не оставлю это ненужное пространство, определенное две тысячи двадцать первым годом. Но ведь можно и без этого. Можно взять и пойти туда. Можно, обманув их всех, просто спуститься в подвал. Нет, не нужно. Неизвестно как, но этот следователь научился меня определять, чувствовать. Чушь какая, как он может ведь это территория моего сумасшествия. Нет никакого сумасшествия, потому что я одел кроссовки, потому что я вышел из дома.
Я на десять секунд остановился напротив второй половины собственного дома, но заходить туда не стал. Я лишь улыбнулся. Хорошее дело, но эти пространства существуют в реальности. И то, что множество тех, кто считают себя нормальными не имеют к этому никакого отношения, то это великое благо. Здесь было от чего испытать чувство странного восторга: им не дано, двери закрыты, а тот, кто эти двери попытается открыть, то встретиться с собакой.
Я двинулся дальше. Мой путь лежал внутри частного сектора. Я намеренно избегал выходить на центральную дорогу. Ведь там было нехорошо. Другое дело здесь. Здесь тишина. Здесь совсем не раздражает свет окон. Главное, что здесь нет людей. И если попадаются на пути, то единичные, какие-то незначительные, из того случая, когда присутствие ничем не напрягает. Другое дело, когда их много. Но ведь не стоило об этом, и я свернул в нужный проулок. Купив спирта, я подумал, что водка была бы лучше, но денег на неё уже не было. Мне нужно было экономить — и это являлось доказательством моей адекватности. Ещё те записи, мой старый блокнот. Я рад за разом начинал и заканчивал писать одну и туже книгу. Раз за разом, раз за разом, не зная и не представляя каких-то иных тем.
Чтобы купить сигарет нужно было пересечь основную дорогу. Нужно было достичь края куда как более многолюдного района. Я сделал это, сразу четыре пачки сигарет поместились в мой пакет. Там же я купил хлеб, купил две мясные консервы. Встречный ветер освежал мое лицо. Нет никакого восемьдесят третьего года. Точнее, он остался там, где и должен быть. Если бы только не собака.
Пришлось остановиться. Рядом со мной была лавочка. Вокруг лавочки, на доступном взгляду расстоянии, никакого не было. Я сел, мне нужен был отдых. Неприязненно пришло в голову, что у меня совсем не осталось физических сил. Правда, данное напоминание продержалось недолго: мне уже не нужны физические силы.
Я спал и мне снился сон. Кажется, что так это было. Лидия Петровна зашла в подвал. Она позвала меня. Но ответа не было. Она осторожно спустилась по лестнице, ещё раз меня позвала. Но вместо меня появилась собака. Лидия Петровна увидела её на расстоянии значительном, почти на всю длину прохода в левую сторону. Лидия Петровна не могла понять, её собственные глаза её же обманывали. На неё неслась собака чудовищных размеров, с открытой пастью, черная, с красными глазами. Парой секунд вполовину сократилось расстояние. Лидия Петровна развернулась, сделала каких-то три шага в сторону выхода — этого было явно недостаточно, потому что, повернувшись боком, увидела собаку прямо перед собой. Лидия Петровна успела только дико закричать, как собака сбила её с ног, как огромные клыки, обдавая горячим нехорошим дыханием, ужасной болью впились в горло. Дальше Лидии Петровны уже не было, её сознание переместилось в другие миры. Зато было огромное количество крови, жуткое утробное рычание — собака Баскервилей отрывала куски горячего мяса.
Я не проснулся в тот момент. Я подбежал к этому месту. Собака на меня посмотрела с полным безразличием. Но и я ведь не испытывал никаких эмоций. Ровно до того момента, как появились эти двое. Следователь и старик, имени которого я не смог вспомнить сразу. Тогда я ушел. Мне нечего там больше было делать. Собака уже в какой раз всё сделала за меня. Я просто спал, она меня охраняла. Или я сам пришел туда, открыл дверь в подвал, не имеющую в этом времени замков, спустился вниз, вызвал своим появлением восемьдесят третий год, а дальше…
Я не знал, я не мог ответить и на этот вопрос. Но мне было отчётливо хорошо. Мне с каждым разом было лучше и лучше. Зеркало меня не обмануло. Оно всего навсего малость забежало вперёд. Эти люди, они мне не нужны. Я совсем не против того, чтобы собака всех их сожрала.