Свежий ветер веет с моря,
Полнит крылья парусам.
Ни за ласки, ни за горе
Я свободы не отдам.
Я уйду к иному чуду,
Вновь отважный и ничей,
Но, клянусь, не позабуду
Сладкий яд твоих ночей.
И в стране моей суровой
Я навеки затаю
Эти слёзы, эти зовы,
Тайну гордую твою.
Я иду. Наутро снова,
Твой свершая царский путь,
Где был я, заметь другого,
Чуть вздохни и позабудь.
ЛЕСНОЙ КЛЮЧ
Храм лесной из тысячи колонн.
Тишина… Ни шелеста, ни крика…
Как убрус у праздничных икон,
На широких листьях ежевика.
Запах смол, целебный и густой,
Сладко пахнет молодая мята,
Меж стволами пылью золотой
Пламенеют полосы заката.
У корней прозрачный, как роса,
Плещет ключ, иконой осенённый,
Тёмный Спас склонил к воде глаза,
Плачут струи сладостно и сонно.
Плачь и ты! И в междуствольной мгле
Всё, чем жил и чем ты был волнуем,
Расскажи, прильнув, сырой земле
И очистись вечным поцелуем.
ЛИТОВСКИЕ ПАРКИ
Литовских парков тихие аллеи,
Где я познал так много тайных дум,
Через года всё ближе, всё яснее
Ко мне доходит ваш спокойный шум,
Литовских парков тихие аллеи.
Червонный лист на гравии дорог,
На белых клёнах солнечные пятна,
На старых камнях пожелтевший мох, —
Их речь душе опять так больно внятна.
Червонный лист на гравии дорог…
Гранаты след на мраморе фонтана,
Молчит оскал покинутых траншей,
Ещё зияет, не сомкнувшись, рана,
Ещё далёко до счастливых дней.
Гранаты след на мраморе фонтана…
О, верьте! И для вас весна придёт,
И будут сумерки благоуханны,
И белые резвиться будут панны,
Сплетая рук жемчужный хоровод.
О, верьте! И для вас весна придёт.
В ТИШИ
Опять, опять в тиши дубравной,
Себя от мира утая,
Внимаю ропот своенравный
Серебропенного ручья.
Вдали — порок, вдали — герои,
Вдали всё то, чем жизнь шумна,
Здесь горьким ароматом хвои
Меня объяла тишина.
Померкнул блеск людских скрижалей,
Не надо слов, не надо книг,
И в вечных очертаньях далей
Опять я вижу Вечный Лик.
КРАСНЫЙ ПЛАЩ
Был знойный полдень. И земля,
Дрожа, впивала топот звонкий,
И кто-то мчался чрез поля,
И прах вослед крутился тонкий.
Пожаром тусклым в небесах
Сверкало пламенное око,
Но разливался жёлтый страх
От потемневшего Востока.
И, пропадая, возникал
Далёкий всадник в клубах пыльных,
И плащ его, кроваво-ал,
Метался по ветру, как крылья.
Он ближе, ширится, растёт,
Свои меняя очертанья.
Стремительней его полёт!
Багрянее его сверканья!
Жестокий полдень был палящ,
Пылало гневное светило,
И всё, что есть, и всё, что было,
Закрыл безумный красный плащ.
НЕИЗВЕСТНОСТЬ
В багровых дымах солнце тонет
В далёком облачном краю,
К какому берегу пригонит
Мою усталую ладью?
Увижу ль я, когда раздвинет
Она, шурша, прибрежный хвощ,
И тихой радостью обнимет
Меня прохлада светлых рощ?
Иль впереди, весь пеной залит,
Седой утёс, и будет час,
Когда ладья моя причалит
К его камням в последний раз.
Меня не ждёт ничьё жилище,
Тоскуя, не зовут уста,
Я только слышу — ветер свищет,
Я только вижу — даль пуста.