По ступенькам родного подъезда, куда её вернула воля милосердного бога,
Татьяна спускалась медленно. Колени подрагивали. В голове водоворотом кружились вопросы. Помнят ли её дома? Если Арлена не соврала, и она теперь для мамы с дедом никто, вспомнят ли, увидев? Откроют дверь или нет? А что, если они скажут - впервые вас видим, девушка?
Но свернув за выступ стены, что отгораживал лифт от лестничной клетки, она вдруг разглядела на двери своей квартиры полоску бумаги. Наклеенную почти по прямой - от косяка к замку.
И все вопросы разом вылетели у неё из головы. Стало холодно и зябко.
Кружились только обрывки мыслей - а почему… зачем… а замочную скважину даже не видно…
Она подошла, с усилием переставляя ноги. Зачем-то подергала ручку, потом вдавила до упора кнопку звонка. В рассыпавшейся трели под конец прорезались мяукающие нотки. Таня вдруг вспомнила, что коробку звонка выбирал в магазине сам дед. Сам же и установил, хвастаясь - "слышь,
Танюш, как звенит? Колибри называется! Как эта колибри поет, так и у нас теперь свиристеть будет!"
Она тогда ещё смеялась - уж больно сомнительно ей было, что крохотная тропическая птичка может так звонко курлыкать…
За дверью квартиры было тихо, звонок захлебнулся, издав короткое бульканье. Таня развернулась, позвонила соседям, Марешкиным. Но и там никто не ответил. Значит, дядя Женя с тетей Олей ещё на работе. А дети в школе.
Снизу донесся далекий, но гулкий хлопок входной двери. Кто-то затопотал по ступеням, заработал лифт. Она отступила назад, мазнула пустым взглядом по стенам. Нужно узнать, что здесь случилось. Но страшно становилось от одной этой мысли.
Просто так замочную скважину бумагой не заклеивают.
Глаза у Тани снова начали заплывать слезами. Она моргнула, согнулась в три погибели. Вгляделась в бумажку. На середине полоски синела круглая гербовая печать, от неё отходил хвост небрежной росписи. Но буквы Таня рассмотреть не могла - те были мелковаты. Или так показалось из-за слез, застилавших глаза?
Ангелина Ивановна, вдруг вспомнила она. И со всхлипом кинулась к лестнице, споткнувшись сначала о коврик. Бисерная расшивка на башмачке ручной работы лопнула, зацепившись за ворс, на кафель с тихим шорохом посыпался бисер.
Ангелина Ивановна, или баба Лина, как её называла Татьяна, жила прямо под ними. В такой же двухкомнатной квартире, что и Дебрины. Деду баба
Лина приходилась ровесницей, а умершей Татьяниной бабке - лучшей подругой. По причине пенсионного возраста и кучи болячек баба Лина почти не выходила из дома.
С дедом, Михаил Семенычем, отношения у неё были самые дружеские. На каждое Восьмое марта старший Дебрин преподносил соседке снизу традиционный букетик тюльпанов. Когда мутно-розовых, а когда и желтых, слабо пахнущих пыльцой и увяданием.
В ответ на трель звонка в квартире бабы Лины послышались шаги.
Подрагивающий голос, приглушенный дверью, спросил:
- Кто там?
- Это я, баба Лина! Внучка Михал Семеныча, Таня! Откройте, пожал… - У неё вдруг оборвалось дыхание.
За дверью у соседки грохотнула спешно откинутая цепочка. Щелкнул замок, распахнулась дверь - сначала осторожно, небольшой щелью, а потом настежь. Баба Лина, низкая, полная, в цветастом фланелевом халате, стояла в полумраке прихожей, щуря выцветшие карие глаза. Покрасневшие, как от недосыпа… или от слез. По одутловатым морщинистым щекам цвел нехороший румянец, прорисованный паутиной сосудов. Короткие обесцвеченные пряди над ушами сбились в колючие волны.
- Ты! Танюша, откуда ты?
Узнала, мелькнула у Тани мимолетная мысль. Не будь на её двери косо наклеенной бумажки, она, может, и обрадовалась бы, услышав от соседки свое имя.
- Куда же ты пропала? Уж как тебя Верочка искала, все глаза проплакала.
А ты как в воду канула…
- Мама меня искала? - Выдохнула Таня.
Значит, её не забыли? А Арлена наврала? Чары забвения, нанесенные на дверь квартиры, заклинание на уничтожение следов - все ложь? Мама её помнила, искала, плакала - но все в прошедшем времени…
Через все тело, от горла до самого низа живота, дунуло морозом. Таня содрогнулась, зябко втянув шею в плечи. Она уже догадывалась, что сейчас услышит. Приблизительно.
- Что ж ты там встала? Через порог разговариваем, как чужие… Заходи,
Танюш. - Шмыгнув носом, сказала соседка.
И отступила назад, притиснув ко рту ладонь, собранную в горсть - три ряда артрозных суставов и морщинистая кожа.
- Что случилось? - Спросила Таня чужим, вроде как и не её голосом, входя в прихожую. - Там, на нашей двери, бумажка…
Баба Лина прикрыла створку за её спиной, встала напротив, суетливо поправила глубокий запах халата, зачем-то одернула пояс.