— Этот участок нужно привести в порядок. Твоя задача собрать весь мусор, — возвращается к багажнику, а вернувшись, бросает мне на колени перчатки. — Желательно, управиться с этим пока окончательно не стемнело.
— Я не бу…
— Обратно пойдешь пешком. Надеюсь ты запомнила дорогу?
Глава 8
Наблюдать за тем, как кисляк на ее лице сменяется лютым негодованием, это отдельный вид удовольствия. Алика со всей дури хлопает дверцей и вышвыривает через окно мусорные пакеты и перчатки.
— Складывай обратно свое барахло и вези меня в город! — командным тоном выдает она, раздувая ноздри.
— Слушаюсь ваше величество, — отвешиваю ей легкий поклон и подхватив топор и пилу, двигаю в сторону поля.
Это очень жирная шабашка, за пару часов заработать тридцать кусков, такую работу еще поискать нужно. Охватываю взглядом фронт работ. Хороший участок, не сильно запущенный. Кстати, никакого мусора здесь нет. Наверное, сказывается удаленность от населенного пункта и отсутствие водоема поблизости. Зато на прошлой поляне, пришлось потрудиться, чтобы убрать все то великолепие, которое оставляют после себя свиноподобные любители отдыха на природе.
Начинаю с мелкой поросли, краем глаза наблюдая за машиной. Твою мать! Хлопаю по карманам, пытаюсь нащупать ключи. Эта мелкая сопля, сидит за рулем. Бросаю топор и несусь в сторону машины. Слышу, как заводится двигатель, подлетаю и дергаю ручку. Вот зараза! Колочу по стеклу.
— Открой!!
Девчонка явно нервничает. Смотрит вниз, на руль, на меня, на дорогу… Еще раз шлепаю ладонью по стеклу. Понимая, что никуда она не уедет, обхожу машину, открываю пассажирскую дверь и сажусь рядом с ней.
— Это Приора, детка… Три педали, — с трудом стараюсь сдержать приступ смеха. Она дергает ручку заблокированной двери и смотрит на меня вопросительно. — Говорю же Приора, одна из дверей блокируется через раз, как правило… эта, — киваю на пассажирскую дверцу. — А ты подготовилась, — смотрю на ее ботинки валяющиеся у моих ног. — Правильно! Безопасность превыше всего, — поддев кончик ее носа и получив увесистый шлепок по ладони, наклоняюсь и подхватываю ее обувь. — Слушай, я тобой восхищаюсь! — оцениваю высоту тонких шпилек. Выдергиваю ключ из зажигания, убираю в карман. Выбираюсь из тачки и закидываю ее ботинки в багажник.
Что за дичь я творю? Сам себе удивляюсь, но меня определенно забавляет, то как она надрывает глотку провожая меня в поле.
— Ты больной! Совсем с головой не дружишь!? Я напишу на тебя заявление! Отвези меня домой! Сейчас же отвези меня домой, конченый ты придурок!
— Ты знаешь, я тоже напишу на тебя заявление!
— Тебе самому не смешно!?
— Нисколько! Кто знает, сколько раз ты уже успела надурить честных работяг.
— Отдай мою обувь!
— Я предоставил тебе пару отличной рабочей обуви. Кстати, мусора здесь нет, но ты можешь поскладывать веточки в одну кучку.
— Иди на х…й со своей кучкой!!
— Фу! Как некрасиво. Ты же девочка… С мылом бы тебе рот помыть.
Пора заканчивать эти словесные перепалки, вот-вот стемнеет, придется приезжать сюда дважды. Не успею… Принимаюсь за дело, не переставая палить взглядом за девчонкой. Она продолжает сидеть в машине и пялиться в одну точку перед собой. Наверное, я перегнул, притащив ее сюда. И правда, что меня дернуло? Спустя некоторое время в пиле заканчивается бензин и мне приходится вернуться к машине.
Ни девчонки, ни сапог… По спине бежит легкий холодок. Да, нет… Ну она же не идиотка. Или идиотка? Обхожу машину по кругу, верчу головой по сторонам. В радиусе видимости я ее не наблюдаю. В горле отчего-то пересыхает, набираю полные легкие воздуха, но не успеваю прокричать ее имя, потому что меня оглушает дикий вопль доносящийся из кустов. Бросив баклажку с бензином со всех ног несусь на ее крик. С трудом поднимая ноги в резиновых сапогах, она выгребает из кустов вопя во всю глотку:
— Змея! Змея!! — девчонка рыдает, пытаясь вылезти из небольшого овражека.
— Ты чего!? — помогаю ей выбраться, только сейчас замечая, что колготки на ней приспущены, платье перекошено, а она рыдает и бьётся в истерике.
— Меня укусила змея! — топнув ногой, бросается на меня с кулаками.
— Нет здесь змей! Угомонись! — обхватываю ее со спины, фиксируя лупящие меня руки.
— Я умру! Я теперь умру, — рыдает она, всхлипывая и хлюпая носом, тяжело дышит и вся дрожит.