— Таня, ты что ли? — слышу голос бабушки Ани. — Не собрала еще, не успела! Сейчас Олеську заставлю, — бабушка Аня выглядывает из-за угла дома. Удивленно на меня смотрит.
— Здравствуйте, — улыбаюсь ей, спускаясь обратно с крыльца, делаю шаг к ней навстречу.
— Здравствуй, Алика! — тепло приветствует меня бабушка.
— Привет! — Олеська высовывается из окна перевешиваясь через подоконник. Она заговорщицки мне подмигивает и стрельнув взглядом в мой рюкзак произносит: — Привезла?
— Ага, — скидываю лямку с плеча и достаю косметичку из рюкзака, протягиваю ей.
Глаза Олеськи загораются, она расстегивает пузатую сумочку и заглядывает внутрь, блаженно растягивая губы в широкой улыбке, шепчет с придыханием:
— Это все мне!? Честно, честно?
Я киваю ей улыбнувшись и перевожу взгляд на бабушку, выпрямившуюся и словно привставшую на цыпочки от любопытства.
— Что там у вас? — обращается к Олесе.
— Подарок. Жаль, что до отъезда не успела, — бросает взгляд на меня. — Я бы всех там затмила, — перебирает флаконы и тюбики.
— Это к чаю, — протягиваю пакет с маффинами бабушке.
— Сама испекла? — разглядывает прозрачный контейнер.
— Ага, — опустив взгляд произношу я, радуясь в душе, что не купила торт или чизкейк как планировала изначально.
Маффины выглядят довольно примитивно и вполне сойдут за домашнюю выпечку.
— А Кирюши нет дома, — поднимает взгляд на меня.
— А я знаю, — в носу начинает щипать и я невольно шмыгаю носом, смотрю на доброе лицо бабушки и опускаю взгляд.
— Поссорились, что ли? — подперев поясницу рукой, бабушка шаркающей походкой подходит к окну, протягивает пакет Олесе. — На кухню отнеси и пояс с собачьей шерстью мне вынеси. Девчонка тут же скрывается из виду.
— Немножко, — признаюсь я, не поднимая взгляда.
— То-то я смотрю, он как бирюк в последнее время. Зыркает на всех глазюками злющими, как подменили его.
— Это я виновата, — состряпав максимально раскаявшиеся выражение лица винюсь перед бабушкой. Слезы выдавливать нет необходимости. Они уже во всю щекочут нос. Крупные капельки собираются в уголках глаз и скатываются по щекам сами собой.
— Ну полно тебе… полно, — приобняв меня за плечи, бабушка притягивает меня к своей широкой груди, поглаживает теплой ладонью между лопаток. — Милые бранятся только тешатся. Помиритесь. Дело молодое, — продолжает наглаживать мою спину.
Утыкаюсь носом в пестрый трикотажный халат. Он пахнет лавандой, фруктовым кусковым мылом, зажаркой для супа, корицей и кофе и еще много чем, но самое главное он пахнет добром и заботой.
— Позвонила! — звонко кричит Олеська, выскакивая на крыльцо, сует ноги в шлепанцы и спускается по ступенькам, протягивает бабушке шерстяной пояс. — Я сказала ему, что у нас кран на кухне сорвало. Сейчас примчится как миленький! — улыбается.
— Это еще зачем? Он и так на обед приезжает, — бабушка осуждающе качает головой.
— А так еще быстрее приедет!
— Брехушка, клубнику иди собирай!
— Ну ба… мне тренироваться надо!
— Вот лентяйка! — замахиваясь поясом возмущается бабушка. — Быстро на огород.
— А давайте я вам помогу! — неожиданно для себя возникаю между ними.
Бабушка молча поднимается по ступенькам и скрывается за занавеской, прикрывающей вход в дом, через минуту выносит две связки лукошек. В каждой, штук по пятнадцать не меньше.
— Обувку тебе другую надо, — смотрит на мои сандалии.
— Да ладно, не обязательно.
Тяжело наклонившись, вытаскивает из стеллажа примостившегося в уголочке пару розовых галош. В точно такою же пару, только сиреневого цвета, обута и сама бабушка Аня.
— Велики будут, но ничего, сейчас носки принесу.
— Да не надо!
— Надо, — коротко отрезает бабушка и снова скрывается за занавеской.
«Подумаешь, пособирать клубнику», думала я пока Олеська не привела меня на задний двор. Действительно, что здесь может быть сложного? Ничего. Наклоняешься, отрываешь ягодку и бросаешь ее в лукошко. Я сразу решила, что буду собирать клубнику максимально соблазнительно, ибо Дровосек может заявиться в любой момент. В итоге через двадцать минут моего стояния кверху попой я поняла, что это совершенно не удобно. Поэтому подражая Олеське, присев на корточки, начала передвигаться по клубничному ряду гусиным шагом.
— Она же грязная! Ты что? — наблюдаю за тем как Олеся бросает в рот одну ягодку за другой.