— Тебе тут бабушка передала, — ставлю на верстак тарелку и кружку.
— Угу, спасибо, — собирается лезть обратно.
— Кирилл! — топаю ногой в огромной галоше. — Давай, поговорим!
— Давай, — встает в полный рост передо мной.
Его древесный аромат, который свел меня с ума однажды совсем не уловим, от Дровосека пахнет мазутом и машинным маслом, но это совершенно не отталкивает меня, скорее наоборот заставляет сделать шаг к нему ближе.
— Вот здесь болит, — беру его ладонь и укладываю ее себе на левую грудь, закусываю нижнюю губу, смотрю в глаза.
— Сильно болит? — сжимает ладонь.
— Очень, — встав на носочки обвиваю его шею правой рукой, левой ныряю под майку, провожу пальцами по влажной спине.
— И что мы будем с этим делать? — спрашивает практически касаясь своими губами моих.
— Лечить, — целую его медленно и осторожно, пока не ощущаю легкий укус и обжигающий шлепок по заднице.
Глава 22
— Ауч! Ай! Хватит! Прекрати!
За первым шлепком следует второй, а за ним и третий. Я вскрикиваю, но все равно не спешу выпутываться из объятий Дровосека. Впиваюсь ногтями в его спину и прохожусь ими вдоль позвоночника. Он продолжает пожирать мои губы, с жаром отвечаю на его поцелуи. Его дыхание рваное и частое. Проворные и наглые руки гладят мои плечи, спину, бедра, сжимают ягодицы. Ощущаю спиной прохладную шершавую поверхность стены. Влажные поцелуи на шее и горячее дыхание. Земля уходит из-под ног. Голова идет кругом.
— А что это вы тут делаете? — звонкий голос Олеськи бьет по барабанным перепонкам.
Кирилл слегка отстраняется от меня, прикрывая мой растрепанный внешний вид, становится передо мной, плечом опираясь на стену.
— Чай пьем… — почесав затылок, произносит он слегка охрипшим голосом, глядя на сестру.
Поправляю сползшие бретели топа, прикладываю ладони к горящим щекам.
— Ага… Чай! Будто я не вижу…
— Олеся, скройся отсюда, — перебивает ее Кирилл, искоса поглядывая на меня. — Все в порядке? — шепчет мне.
— Угу, — обмахиваясь ладонями, пытаюсь прийти в себя.
— Какой же ты вредный! — обиженно выдает Олеся. — А это я, между прочим, вас помирила!
— Иди! Иди уже…
— Вот так и делай добро людям, — бормочет себе под нос девочка выходя из гаража.
— Продолжим? — поворачивается и снова прижимает меня к стенке. — Я так скучал… — подсаживает меня на деревянный верстак.
— Я тоже… Ау! Ай! — вскрикиваю я, ощущая, как в буквальном смысле, сажусь в лужу. Кружка с чаем переворачивается и разливается по поверхности верстака, насквозь промочив мои шорты. Кир тут же подхватывает меня под бедра.
— Обожглась? — смотрит испугано.
— Нет. Он уже не горячий… — смотрю на него сверху вниз. — Ты ведь не выбросил мою юбку?
— Как я мог, — улыбается.
— Значит мне есть, во что теперь переодеться.
— Выбросил.
— Кирилл! — шлёпаю его по плечу.
Я такая дурочка… Мне хорошо, как никогда. Наблюдаю за тем как Дровосек крутит гайки. Сижу на корточках около приподнятой на импровизированной эстакаде машины. Подаю ему ключи. Мы неплохо сработались. Оказывается, я не такая уж и бестолочь и вполне могла бы подработать помощником механика в случае чего.
На мне его шорты и футболка, на ногах розовые галоши. Видела бы сейчас меня мама, у нее случился бы сердечный приступ. Шлепаю по предплечью отгоняя очередного комара, пытающегося попить моей крови.
— Долго еще? Меня уже загрызли эти твари. Тебя что, не кусают? — шлепаю по ноге, потом ловлю ладонью пищащее насекомое около шеи.
Спасая меня от комаров, Дровосек снял с себя футболку и отдал мне. Не знаю, что он пытается сделать, соблазнить меня или это просто забота, но я глаз от него оторвать не могу.
— Почти закончил. Еще пять минут, — произносит он, продолжая шатать что-то под машиной.
— Блин! — все-таки пришлепываю комара на бедре, потираю место укуса. — Гад какой!
— Гадина!
— Что?
— Не гад, а гадина, — улыбается Дровосек.
— Почему это?
— А ты не знаешь? — высовывается из под машины. — Кровь пьют только особи женского пола. Она им необходима для синтеза белков яйцеклеток. Самцы к крови безразличны, они питаются нектаром и пыльцой растений. Да и хоботок самца, вряд ли проколет кожу, он для этого не приспособлен.
— Да, что ты говоришь!
— Серьезно, — смеется, — а ты не знала?
— Вот это точно самец! — прихлопываю комара, примостившегося прямо на груди и норовящего проколоть еще и плотную трикотажную ткань.