— Вот только этого не надо, а! — выплевывает она нервным голосом. — Ты еще слезу пусти, — закатывает глаза и трогается с места. Стеклянная банка с шоколадной пастой, стоявшая у нее на коленях, катится по ее ноге и с грохотом приземляется на пол. Она бросает взгляд на разбившееся стекло и испачканный пол. — Чего смотришь? — кидает мне. — Делом займись! — взглядом указывает на разбившуюся банку. — Так уж и быть. Побуду доброй. Можешь сегодня тут потусить. Папа же уже заплатил тебе, так ведь? Вот и отрабатывай? — кивает на стол, заставленный грязной посудой.
Подъезжает ко мне. Смотрит снизу-вверх, взглядом требуя освободить ей дорогу. Не двигаюсь с места, продолжая преграждать ей путь. Смотрю в ее глаза. Они словно стеклянные. Смотрят в упор, но при этом кажется, что сквозь меня. Веки отекшие и покрасневшие. Тонкая сеточка красных капилляров покрывает белки глаз. Она плакала. Возможно плакала всю ночь. Но сейчас даже бровью не ведет. Смотрит надменно и нагло.
— Ели ты собираешься целый день торчать здесь со скорбным выражением лица, то лучше проваливай.
— Как это произошло? — единственное, что мне удается выдать полушёпотом.
Я вижу, как вздымается ее грудь под плотной белой тканью, как бешено колотится венка на шее, как сжимаются пальцы, на ногтях которых нет никакого покрытия. Все ее тело кричит о волнении, но на лице непроницаемая маска.
— А как по-твоему это могло произойти? Неужели папа не поведал тебе предысторию?
Да хер его знает? Может и рассказывал что-то. Разве я его слушал. В моей голове калейдоскопом крутились воспоминания. Я буквально несколько минут назад осознал весь масштаб трагедии, когда увидел ее своими глазами.
Она намеренно приближается еще ближе, касаясь своими ногами, моих ног. Отхожу в сторону, все же пропуская ее. Наблюдаю за тем, как она проезжает мимо меня и удаляется в направлении своей комнаты.
— Похоже не рассказал… — усмехается. — Я просто была обдолбаной, — снова усмешка, но уже какая-то горькая. — Разве можно было ожидать от меня чего-то другого? Не справилась с управлением. Закономерный исход.
Следую за ней. Рука сама тянется, чтобы коснуться ее плеча. Она словно почувствовав это, слегка ведет им. Оборачивается в пол-оборота.
— Наведи порядок на кухне и проваливай, — ее голос режет как бритва.
Собрав всю волю в кулак огибаю коляску, становлюсь перед ней, ноги сами подгибаются, присаживаюсь на корточки. Смотрю в глаза. Алика отводит взгляд. Дышит глубоко и прерывисто. Словно вот-вот разрыдается.
Сердце сжимается до размеров горошины. Внутри все горит, полыхает и плавится. Алика… Моя Алика. Вредная, высокомерная зараза. За что судьба так с ней? Почему? Почему вот так? Ну и пусть бы дальше гуляла и развлекалась. Пусть бы дальше наслаждалась жизнью. Веселилась и смеялась. Танцевала на своих высоченных каблуках и носила микроскопическую одежду. Украшала бы этот мир собой и своей беззаботностью. За что ей это? Она ведь не справится…
— Нам пора выдвигаться? Пробки, — произношу сглотнув, с трудом поборов в себе желание коснуться ее руки.
— Ты, наверное, не расслышал? Я уже сказала тебе, что ты должен сделать и, что должен сделать потом, — слегка подавшись вперед, произносит она.
— Мне жаль тебя расстраивать, но распоряжения мне отдавать будешь не ты, — мой голос звучит ровно и уверенно. Неужели я взял себя в руки?
— Отойди! — в ее глазах сверкает искра. Освобождаю ей путь.
— Тебе нужно что-то взять с собой? Как я могу помочь тебе собраться?
— Дверь закрой!
Ладно… Минут пятнадцать у нас еще есть. Нужно поднабраться информации и оценить степень ее беспомощности. По-хорошему, поговорить бы с реабелитологом. Отец, например, многое мог делать самостоятельно. Пересаживаться из кресла на кровать, даже забираться в машину. Он самостоятельно одевался, пользовался туалетом. Мы оборудовали санузел, так чтобы ему было удобно. Он терпеть не мог жалости к себе и делал все, чтобы быстрее встать на ноги. Но он взрослый мужик, сильный духом и в неплохой физической форме, а она девочка. Маленькая хрупкая девушка. Как она справляется? Судя по тому, что ее отец говорил, все не так страшно, и она вполне могла бы встать на ноги.
Подпирая плечом дверь ее комнаты, мысленно отсчитываю время. Как на зло оно тянется словно резина. Минут пять спустя, осторожно стучу в дверь.
— Ты готова? — в ответ тишина.
Стучу громче. Никакой реакции с ее стороны. Распахиваю дверь, упираясь взглядом в кровать. Совершенно не к месту память снова подкидывает картинки из прошлого.