Глава 11
Наши дни
Воздух пахнет увядшей луговой травой. С середины мая на землю не упало ни капли дождя. Земля словно выпита до дна знойным раскалённым до красна солнцем. Горячий ветер, обдувает мое лицо, иссушая набегающие на глаза слезы.
— Все хорошо? — шепчут его губы мне на ухо. — Если ты устала, давай вернёмся? Для начала и так не плохо, — его рука еще крепче обвивает мою талию, Дровосек разворачивает Чику в обратном направлении.
Лошадь шагает медленно и очень осторожно, словно чувствует мою неуверенность.
— Она ведь совсем не погуляла, — кладу ладонь на шею Чики и осторожно провожу ей по гриве. Она никак не реагирует на мое прикосновение, продолжает медленно переставлять ноги, сворачивая по тропинке направо и слегка ускоряя шаг, не значительно, но ощутимо. — Как она понимает, куда идти? Ты же ничего не говоришь ей.
— Для общения с лошадью слова не нужны. Нет, ты можешь конечно с ней разговаривать, но чтобы отдать ей ту или иную команду необходимо пользоваться другим инструментом.
— Каким?
— Шенкелем, например.
— Понятно, — киваю головой, делая вид, что мне все ясно. — Я каждый день пользуюсь шенкелем. Удобная штука. Совершенно не заменимая в повседневной жизни.
Дровосек посмеивается, уткнувшись лицом в мои волосы.
— Земляникой пахнешь, — вдыхает воздух полной грудью, запуская по моей спине и шее волны мурашек.
Пытаюсь слегка отстраниться от него, но он не отпускает. Чика останавливается в тени большого раскидистого дуба. Ему тысяча лет не меньше и сейчас он скрывает нас под своими ветвями, как под шатром.
— Не надо, — только успеваю произнести я, прежде чем его нос прочерчивает линию по моей щеке добираясь до уха. Его пальцы гладят мою поясницу, дыхание обжигает шею.
— Я все тебе расскажу и всему научу. Позже… Давай, постоим вот так несколько минут. Просто постоим и помолчим.
Мое тело заключается в жёсткий корсет, не могу пошевелиться, позволяя ему гладить мою спину и плечи. Он целует меня в шею, заставляя оцепенеть с новой силой. Я полностью в его власти. Сидя на спине Чики, смотрю вниз. Земля под ногами лошади одновременно и далеко, и близко. Но какое это имеет значение, если мои ноги все равно не способны бежать.
— Не надо, — еще раз повторяю я, немного громче чем в первый раз.
Я схожу с ума от его прикосновений. Губы покалывает, грудную клетку сводит едва терпимый спазм.
— Прошу… — шепчу, когда он касается губами уголка моего рта, прикрыв глаза тяжело вздыхаю.
— Почему? — не отрываясь от моей щеки, шепчет он.
— У тебя есть девушка.
— Считай, что уже нет.
— Не надо, — собрав все силы, все же отталкиваю его. Мои глаза снова полны слез, сердце тарахтит неуемно. От стресса, пережитого за сегодняшний день, начинает гудеть голова. — Я же сказала, прекрати! — смотрю в его ошарашенные полные боли и непонимания глаза.
— Прости, я больше не буду.
Чика довольно резко дергается с места, но почти сразу выравнивает шаг. Теперь его рука лишь едва-едва касается моей талии. Мне должно стать легче. Должно отпустить, но ощущаю я себя гораздо паршивей чем раньше. Нужно было быть тверже с ним. Не стоило поддаваться на его уговоры и коварный обман. О какой дружбе между нами может идти речь!?
— Шенкель — это внутренняя часть ноги от колена до щиколотки, обращенная к коню, — слегка переведя дух, Дровосек произносит довольно спокойным голосом. Смотрит в сторону. — В зависимости от силы нажатия…
— Ты издеваешься!? — выкрикиваю я, замечая, как навостряются уши Чики.
По его лицу пробегает едва заметная судорога, он несколько раз моргает, будто пытается очнуться от какого-то морока.
— Ты слышишь себя? Кому ты об этом говоришь! В моих ногах нет силы!!
— Будет!
— Не будет!
— Ты совсем не даешь себе шанса!
— Мне нужно было умереть в ту ночь… — едва шевелю онемевшими губами.
— Ты сделала это специально, да!? Это не несчастный случай? — его голос срывается.
Мы кричим друг на друга посреди широкой поляны. Неподалеку от нас пасутся лошади, где-то в далеко снуют люди. Но мой мир сейчас ограничивается до мизерного пространства… В нем я и он, а еще эта лошадь. Его лошадь, и мне с нее не спрыгнуть и не убежать. Она топчет копытами пожухшую траву, издает тихое фырчанье, слегка ведет головой, пригибая уши.
— Зачем!? Зачем ты это сделала!? Чего тебе не хватало в жизни?
— Я тебе изменила, — произношу практически по слогам, сама не веря в то, что говорю это.
— Не ври. Ты просто избалованная девчонка, пресытившаяся жизнью. Ты говоришь это, чтобы я оставил тебя в покое. Думаешь я совсем идиот и не собрал эти пазлы? Ты просто не хочешь, никого рядом с собой, потому что не терпишь жалости к себе. Тебе тяжело ощущать себя жалкой. А я не собираюсь тебя жалеть! И если ты хочешь от меня сбежать, то сделаешь это на своих ногах. Если бы ты не скрыла… Зачем ты создала ту иллюзию!?