— Сережа на тебе, — обращается к Розе. — Тимур его проворонит, за ним самим еще присматривать нужно, — смеется.
— Привет, Алика, — улыбается мне, слегка склонив голову на бок.
— Привет, — смотрю на свое отражение в линзах ее очков.
Она присаживается на корточки передо мной. Теперь я выше ее, и она смотрит на меня снизу-вверх.
— Кирилл сказал, что ты вчера немного каталась на Чике.
Киваю, всматриваясь в ее теплые ореховые глаза.
— Замечательно, — улыбается еще шире. Встает. — Ты позволишь отвести тебя кое-куда?
Еще раз киваю. Она становится позади меня.
— Не ходите за нами, — говорит Кириллу и Розе. — С Сережкой лучше поиграйте.
Дровосек пытается возразить.
— Мы сами справимся, — шикает она на него и толкает мою коляску к дорожке.
Глава 14
— Ты видела когда-нибудь новорожденных жеребят?
У Ульяна мягкий бархатный голос. Ее голосом могла бы говорить фея крестная или добрая королева из сказки. По инерции слегка оборачиваюсь назад, чтобы еще раз взглянуть на нее.
— Нет.
— Хочешь посмотреть?
Она медленно катит меня по бетонной дорожке, мимо длинного высокого ангара.
— Не знаю, — перед глазами возникают крохотные белые кролики, которых я однажды держала в руках у Кирилла на даче.
Сегодня ночью у одной из наших кобылиц появился малыш. Ему еще даже имя не дали. Роза очень хотела показать его тебе.
— Это мальчик?
— Да. Жеребенок, — голос Ули буквально сочится теплом, и я снова оборачиваюсь назад.
— Зачем вы со мной возитесь? Я ведь вам даже не нравлюсь.
— Ты можешь обращаться ко мне на ты, у нас не такая большая разница в возрасте.
— Так, зачем?
— Тебе нужна помощь. Я чувствую, что могу попытаться тебе помочь.
— Ты думаешь, если я поглажу жеребенка и покатаюсь верхом на лошади, то встану на ноги и побегу босиком по росистому лугу навстречу рассвету.
— Нет, я так не думаю, — покачав головой произносит Уля, отворяя передо мной невысокую калитку. — Я думаю, что тебе не хватает тепла и поддержки. А еще, тебе не хватает веры в себя.
— С чего ты взяла?
— Посмотри на него, — проигнорировав мой вопрос, Ульяна кивает в угол небольшого загона, застланного соломой.
Черный как чертенок жеребенок лежит на соломе, не обращая на нас внимания.
Ульяна издает звук похожий на звонкий воздушный поцелуй, и он моментально вскидывает голову. Поднимается на тонких ногах и покачиваясь плетется к нам.
— Он хочет есть! — взвизгиваю я, когда он утыкается носом мне в бок и причмокивая зажовывает ткань футболки.
Не в силах никуда от него деться пытаюсь погладить его тонкую шею. Он быстро соображает, что моя футболка не имеет ничего общего с едой, тычется носом мне в колено. Подставляю ладонь, позволяя облизать свою руку.
— Кость! Не успел покормить еще? — голос Ульяны разносится за спиной.
— Нет. Только собирался.
В помещении появляется мужчина, в его руках две ёмкости похожие на детские бутылочки, но во много раз больше по объему. Огромная рыжая соска, надетая на трёхлитровый баллон, так примерно это выглядит.
— Он все это выпьет? — интересуюсь выкатив глаза из орбит.
Он выпьет два раза по столько, — смеется мужчина и протягивает мне бутыль.
— Я не смогу, — пытаюсь отмахнуться ладонями, но никто не слышит моих возражений, в мои руки всовывают тяжеленную бутылку.
Растерянно смотрю на нее, ощущая, как этот чертенок, прикусывает мое колено, быстро подсовываю ему соску, за которую он тут же цепляется губами и обернув сосок языком словно трубочкой в считанные секунды выпивает содержимое бутылки, потом второй, откуда то появляется третья и четвертая.
— Вот это аппетит! — восхищаюсь им вслух. — А почему его забрали от мамы? Для него, наверное, было бы лучше, если бы она была рядом.
— У его мамы небольшие послеродовые проблемы, ей сейчас занимается ветеринар. Ставит капельницы и следит за ее состоянием. Как только ее состояние нормализуется, его пустят к ней, — объясняет мне Уля. Мужчина принесший молоко уже незаметно скрылся.
— Прям, как у людей, — качаю головой и наглаживаю кругленький бочок жеребенка. Он ластится к ладоням с удовольствием принимая поглаживания.
— Да, так и есть, — улыбается девушка. — Хочешь дать ему имя? У всех здесь есть свой питомец. У Розы Мирай. У Тимура Урус и Буцефал. У Кирилла Чика.
— А у тебя?