– Слыхал, конечно… – пробормотал он и с уважением кивнул. – Четкая леска!
– У меня две катушки, шурин из загранки привез, он моряк, – сказал мужчина. – Я теперь на рыбалку редко езжу… Хочешь, одну катушку тебе отдам? Жалко, что добро пропадает.
Рот рыбачка против его воли расплылся в улыбке.
– Кто ж не хочет… – сказал он, но тут же спохватился: – Только у меня денег нет. А она дорогая, небось.
– Чудак ты, Сашок, – тоже улыбнулся человек в плаще. – Я ж бесплатно предлагаю. Мне она тоже за так досталась. У меня дача тут, триста метров от платформы, за лесополосой. Хочешь, сейчас и отдам. Пойдем?
Саша подался вперед, готовый прямо сейчас вскочить и бежать вместе с щедрым дядей Андреем, но взгляд его скользнул по щиту с расписанием электричек, и улыбка на загорелом лице потухла. Мальчик отрицательно помотал головой.
– Не… На электричку опоздаю – мамка заругает. Она велела, чтобы я к обеду был, а то больше не отпустит, а уже три часа.
Мужчина пожал плечами, сказал равнодушно, но уверенно:
– Вообще-то до электрички еще полчаса, ты сто раз успеешь. Но нет – так нет. Как хочешь.
Не дожидаясь ответа, он встал, подхватил портфель и пошел по платформе, мимо щита с расписанием, мимо беседующего с торговками милиционера, постепенно удаляясь от мальчика.
Мальчик смотрел ему вслед, кусая губы. В нем боролись желание стать обладателем дефицитной японской лески и опасение опоздать на электричку.
Решение, как всегда бывает в таком возрасте, пришло внезапно. Мальчишка вскочил, подхватил бидончик, удочку и, громко топая кедами, побежал следом за мужчиной, крича на бегу:
– Дядя Андрей! Стойте! Дядя Андрей! Я с вами!
Он догнал доброго и щедрого дядю Андрея. Тот протянул ему ладонь. Мальчик доверчиво взял мужчину за руку; так они и пошли по платформе и дальше, по тропинке, убегающей в лесополосу. Ни милиционер, ни торговки, ни другие пассажиры на платформе не обратили на эту обыденную сцену никакого внимания.
По вторым путям пронеслась, тревожно гудя, электричка.
Следующим утром в лесополосе возле станции престарелый грибник сделал страшную находку.
Милиция приехала быстро – это был далеко не первый подобный случай за последнее время. Стоял густой туман, в нем угадывались очертания столбов вдоль железной дороги, силуэты деревьев. Чуть ближе были видны несколько милицейских машин, возле них кучкой стояли и курили милиционеры в форме и пара оперативников в штатском.
У кучи опавших листьев и валежника работали эксперты – один фотографировал тело убитого мальчика, другой заносил данные осмотра места происшествия в протокол:
– Множественные ножевые ранения. Половой член отрезан, отсутствует. Глаза выколоты…
Майор Ростовского уголовного розыска Липягин, один из лучших оперативников города и области, неподалеку допрашивал старого грибника:
– В каком часу это было?
Старик покрутил в руках пустую корзину, припоминая:
– Около пяти, должно быть. Я рано встаю, если по грибы. А то дачники все разберут… Иду, а тут такое… Я сразу на станцию, вам звонить стал…
– Никого рядом не видели? – спросил Липягин.
Старик покачал головой.
– Да какое там… Я ж испугался… Туман этот еще… Мальчонку-то за что так, а, товарищ начальник? Он же маленький совсем… Что ж это, а? Как будто немец опять пришел…
Стоявший поодаль капитан Витвицкий, высокий человек с нервным лицом, сделал несколько шагов к куче и увидел торчащие из нее детские ноги – одна в грязном кеде с нарисованной рожицей, другая босая. Ноги были покрыты запекшейся кровью. Из кучи также торчала сломанная бамбуковая удочка. Витвицкий пригляделся к тому, что фотографирует эксперт, резко побледнел, отшатнулся, отошел на подгибающихся ногах в сторону, согнулся, его стало неудержимо рвать.
Курившие милиционеры обернулись.
– Новенький, что ли? – поинтересовался кто-то из оперов.
– Не, сказали, спец, – ответил водитель «бобика». – Ловить этих… Которые вот… – кивнул на останки мальчика, – в лесополосах орудуют.
– Какой из него спец? – хмыкнул другой опер. – Вон как харчи метает…
– Начальству виднее, – пожал плечами водитель. – Из Москвы прислали.
Старик, разговаривавший с Липягиным, вдруг схватился за грудь, захрипел, начал падать, выронив корзинку.
Липягин подхватил его, крикнул оперативникам:
– Паша, «Скорую!» Похоже, сердце…
Неделей ранее этих печальных событий в Москве, в кабинете заместителя министра внутренних дел Советского Союза, состоялся важный, можно даже сказать судьбоносный разговор.