Супругам Сенда тяжело было побороть боль и негодование от того, что они произвели на свет столь странное существо. Они обожали Чикиту и все же не могли принять ее такой, какая она была. Их яростная любовь к дочери не знала границ, и неизвестно, как прихотливо мешались в этом чувстве нежность, жалость и угрызения совести. Они выносили Чикиту на улицу лишь по крайней необходимости, чтобы избежать любопытства и насмешек злокозненных горожан, и обижались, если родственники и друзья окидывали их чадо сочувственным взглядом.
Сирения часами сидела в церкви и молилась всем святым чудотворцам подряд, а Игнасио строчил письма лучшим европейским докторам в надежде, что те посоветуют лекарство для роста мышц и костей или хотя бы разъяснят болезнь Чикиты. Добился он лишь новой порции соли на свои раны: одно светило соизволило ответить, что вероятность породить такого ребенка равняется вероятности найти пресловутую иголку в стоге сена, но не пояснило, почему именно им досталась эта иголка. Сенда были молоды, здоровы, и в их семьях не встречалось случаев карликовости. Кто же виноват в случившемся? Может, это кара Господня? Расплата за неведомый грех? Падре Сирило поспешил разубедить несчастных родителей: ни в коем случае нельзя полагать, будто их постигло наказание. По его мнению, рост Чикиты являл собой посланное Всевышним испытание веры и силы духа Игнасио и Сирении.
Последняя, однако, так отчаялась, что однажды упросила Мингу сходить с ней к колдунье-майомбере, которую тайком посещали многие дамы в Матансасе. Укрывшись от любопытных глаз под мантильями, они отправились в хижину на берегу реки Канимар, где жила Нья Фелисита Семь Молний.
Хозяйка и рабыня молча смотрели, как негритянка плещет ромом на дно котелка. Трехногий железный котелок был ее нгангой, инструментом колдовства. Внутри лежали: земля кладбищенская и с перекрестка дорог, человеческий череп, веточки с разных деревьев и косточки всякого мелкого зверья. Это было вместилище духов, сверхъестественного, жилище Мертвеца. Некоторые майомберы заставляли покойников творить дурное. Но только не она, подчеркнула Нья Фелисита: она — майомбера-христианка и печется лишь о благе людском. Начертав странную фигуру на полу, колдунья забубнила:
Она дважды раскинула на столе семь ракушек, чтобы узнать, что́ уготовило будущее Эспиридионе Сенде дель Кастильо и стоит ли надеяться на ее выздоровление, но ответы выходили уклончивыми и противоречивыми. Уж такая была эта нганга — своенравная недотепистая хулиганка. Не всегда соглашалась работать, как пояснила Нья Фелисита. Она натерла котелок кокосовым маслом, запалила свечу и ласково замурлыкала.
Но не тут-то было. Нганга по-прежнему плевала на колдунью. В надежде расшевелить котелок хозяйка подожгла три щепотки пороха и отстегала стенки пальмовой метелкой. Все без толку. Тогда Фелисите Семь Молний пришлось обратиться за подмогой к святым, мпунго. Она глубоко затянулась сигарой и принялась молиться Нсамби, Самбиапунгеле, Инсамби Всемогущему Создателю, а также Иисусу Христу, Мпунго Кикорото и Маме Кенге, Святой Деве Милостивой.
Внезапно майомбера впала в забытье, сотряслась всем телом и глухим и скрипучим стариковским голосом спросила, зачем его потревожили и вернули туда, где ему довелось так тяжко. Это подал голос Кукамба из народа конго, почивший три столетия назад, первый африканский раб, что пересек океан, ступил на землю Кубы и был заклеймен, словно скот.
Сирения онемела от ужаса, поэтому беседовать с Кукамбой пришлось старой Минге. Она попросила разузнать, какие виды у обитателей потустороннего мира на юную Эспиридиону Сенду дель Кастильо.
Глазами медиума Кукамба уставился на посетительниц и отвечал, что они там не знают никого с таким пышным именем. Разве что… Минуточку! Уж не о Чиките ли речь? Так бы, черт побери, и сказали! К чему такому ошметочку такое длиннющее имя? Сирения закусила губу и подумала, что если Кукамба и при жизни позволял себе так выражаться, то не зря хозяева лупцевали его кнутами. Но, скрыв обиду, она заговорила и самым уважительным тоном еще раз попыталась выяснить, излечима ли болезнь Чикиты. Она, Сирения, готова сделать все, что угодно, ради дочки: нужно — босой и в джутовом вретище отправится в паломничество к каталанской часовне Монтсеррат в Альтурас-де-Симпсон; нужно — принесет в дар мертвым все, что пожелают, самое дорогое, хоть из-под земли достанет.