В шатре уже пахло целебными припарками, принесёнными спешно доставленным сюда римским целителем.
Хродегер, пребывающий в бессознательном состоянии, скорее всего, по причине настойки опиума, которой пахло в шатре, получал помощь пожилого римлянина, который вздыхал и охал, рассматривая небольшую, но очень неприятно выглядящую рану.
— Как тебя зовут, целитель? — спросил Эйрих.
— Зовите меня Марком, господин, — повернул тот голову.
Седовлас, гладко выбрит, морщинистое лицо не имеет признаков шрамов, но зато их хватает на мозолистых руках.
— Кем ты был в легионе? — спросил Эйрих.
— Я не был в легионе, я из обоза, — ответил Марк. — А там был лекарем. А теперь…
— Если сможешь спасти руку Хродегера, то станешь лекарем в нашем обозе, — пообещал ему Эйрих. — Плачу шесть силикв в день.
— Это щедрое предложение, но… — заговорил римлянин. — Тут заражение уже давно, руку могу и не суметь…
— А ты постарайся, — усмехнулся Эйрих. — Так я пойму, что не беру на службу некомпетентного лекаря. Рука Хродегера — вызов тебе.
— Мне нужны мои инструменты и больше опия, — выставил условие Марк.
— А где твои инструменты? — поинтересовался Эйрих. — Если осталось в лесу, то их больше нет.
— Твои воины забрали мою торбу, — пожаловался Марк. — А там вся моя жизнь.
— Саварик, найди его торбу и всё, что в ней было, — приказал Эйрих.
— Сейчас сделаем, — кивнул франк и покинул шатёр.
Хродегер продолжал пребывать в беспамятстве, тяжело дышал и вообще создавал впечатление человека, которому в этой жизни осталось немного. Есть надежда, что рука будет спасена и тогда он сможет продолжить службу, а если руку придётся отнять, то… он тоже продолжит службу, но в бой лично вступать больше не будет.
Тысячники участвуют в боях лично, это рейксу или вождю не возбраняется постоять в сторонке, но даже им не всегда, поэтому Хродегера ждёт срочная и тяжёлая работа по созданию репутации выдающегося стратега, или он больше не сможет участвовать в походах…
«Не хотелось бы такого исхода», — подумал Эйрих. — «Он уважаем среди воинов, хорошо понимает тактику. Невосполнимая потеря».
Саварик быстро нашёл отнятую торбу, её даже не успели распотрошить, кинув к общим трофеям — у них смертельно строго с воровством, поэтому пропажу найти было очень легко.
— И вот, опия нашёл, — сообщил франк, вытаскивая из кошеля тканный свёрток. — Тут немного и мне пришлось его купить.
— Во сколько это тебе обошлось? — спросил Эйрих.
— Двенадцать силикв за всё, — ответил франк.
Эйрих достал из кошеля нужное количество монет и передал их ему.
— Лекарь, делай свою работу, — велел он римлянину.
— Мне нужно вскипятить воду в чистом котле, — произнёс Марк. — И нужны чистые ткани…
— Дайте ему всё, что нужно, — приказал Эйрих ближайшим воинам. — А ты, Марк, постарайся сделать всё возможное и невозможное, чтобы Хродегер сохранил руку.
— Судя по всему, рана нанесена марсовой колючкой, — осмотрел место ранения римский лекарь. — Знакомая травма, но тут прошло много дней…
— Не отвлекаю, — произнёс Эйрих и покинул шатёр.
Уладив дела с лекарской помощью перспективному тысячнику, который, в случае успеха, будет ему очень обязан, Эйрих пошёл к костру, чтобы поесть, поговорить с Альвомиром, а также дождаться завершения работы Хрисанфа.
Раб показал себя полезным, хоть и не дотягивал сообразительностью до Виссариона, но зато он очень исполнительный.
Вокруг костра сидели воины, многие из которых были ранены. Они жевали мясо недавно заколотой коровы, одной из тех, что были в обозе римлян. Теперь эти пятьсот голов крупного рогатого скота стали достоянием остготского воинства, что ненадолго решало проблему с едой.
Так-то Эйрих выделял группы охотников, которые истребляли крупную и среднюю живность в местных лесах, но теперь у них где-то недельку не будет никакой работы…
— Альвомир, садись рядом, — позвал Эйрих своего протеже, сидевшего в траве и игравшего с двумя готовыми фигурками из дерева.
Гигант поднялся на ноги и сел на бревно у костра.
— Да, деда? — спросил он глубокомысленно.
— Это кто? — указал Эйрих на фигурку воина в чешуйчатой броне и римском шлеме.
— Это Зевта, — ответил Альвомир, после чего показал вторую фигурку. — А это деда Эйрих.
— Ого, красивые, — улыбнулся Эйрих. — А ещё кого собираешься вырезать?
— Отец Грига, потом Фульгинс, а ещё Эрелиева… — перечислил великан. — А! Видимир, Валамир, Афанарик и Мунго.
Отца Григория Альвомир уважает, потому неудивительно, что он захотел сделать его фигурку. Остальные люди — из его круга общения, самые близкие из всех, кого он знает.