Из всей этой мешанины тибетской, китайской, буддийской и монгольской традиций просматривается только одна информация, а именно чудовищность утраты. По-видимому, время шло, но люди не хотели признавать, что их бог-царь мог умереть естественной смертью, и тогда появилась история о мести и трагическом происшествии, когда с их героем, как с Самсоном, сотворили великое зло, причем это сделала женщина и иностранка. Для монголов такого рода истории удовлетворяли психологическую потребность, которая все еще подспудно чувствуется, в объяснении того, как они могли утратить силу и власть. Эту легенду знают все монголы, и она все время приукрашивается, обрастает новыми подробностями о том, как злая царица сотворила с Чингисом нечто ужасное и потом бросилась в Желтую реку, которую монголы и по сей день называют Царицыной рекой.
Так погиб один из самых удивительных лидеров в истории. От многих других он отличался тем, что чем ближе подходишь к нему, тем больше им восхищаешься.
Для того чтобы понять его, можно, например, вспомнить, что ему пришлось пережить в юности. Кто он был такой — щепка в волнах океана трав, вошь на горном склоне, и он понял, что ключ к выживанию нужно искать в том, чего у него нет, — в силе и власти. В умении находить в себе силы, чтобы платить добром за добро, командовать, бороться и воевать, побеждать и управлять, вновь добиваться утраченного, а потом создавать в этом неустойчивом мире такую уверенность в будущем, которой уже ничто не может угрожать.
Но все это рассуждения задним умом и современная психология. Его лечащий врач в Вечных Небесах мог бы сказать, что его целеустремленность объясняется обездоленным детством, но я сомневаюсь, что дух Чингиса согласился бы с этим, ибо это означало бы полное отрицание того, что, как он верил, лежало вне его самого. Его личность строилась на уверенности в том, что прийти к мировому господству ему предопределено свыше. Помощь ему нужна только в выборе средств, и это дают гадание по обожженной бараньей лопатке, буддийская астрология, уединенная молитва на горе, где к нему пришло прозрение, — он увидел то, что ему суждено совершить по воле Небес: он должен добиться невиданной власти, власти земной, сравнимой с властью небесной.
Власть, главное власть. Завоевать власть, удержать власть, расширить власть — вот его цель. Он не был первым и не был последним, привлекая соратников сочетанием харизмы и убежденности, способным пробуждать в других веру в то, что воля Хох Тенгер, Голубого Неба — Вечного Неба сравни ма с его собственной. Поражаешься, как на протяжении 50 лет ему удавалось оставаться самим собой, не нарушать равновесия между развитием своей личности, меняющимися условиями и растущей властью, не позволять ни одной из этих переменных возобладать, никогда не поддаваясь сожалениям и не впадая в неистовую гордыню, никогда не выпуская из рук бразды правления, никогда не позволяя событиям вести его за собой. В истории человечества это было какое-то новое явление и, к счастью, уникальное. Назовем это Руководством Вечного Неба.
ДЕСЯТЬ ПРАВИЛ РУКОВОДСТВА ВЕЧНОГО НЕБА1. Не забывать добра
В отношениях с людьми Чингис никогда не забывал проявленной к нему щедрости. Придя к власти, он сказал человеку, который укрыл его, когда он бежал из плена: «В своих снах во тьме ночи и в своем сердце в ясный день я вспоминал добро, которое ты сделал для меня». Часть его нравственного правила составляли почести, которыми он окружал доблестных и верных, каким бы ни был их статус. Узы верности выковываются не сразу, и хранить их нужно во что бы то ни стало (пусть даже пуская в ход шантаж — его телохранители, сыновья командиров, по существу, были заложниками). Но, утвердившись в до верии к человеку, он полагался на него полностью, передав, например, управление завоеванными территориями Северного Китая своему «наместнику» Мухали. В годы его правления собирались налоги для поддержки обедневших соратников. Это не имело ничего общего с предпосылками социализма или демократии и не было проявлением гуманности, напро тив, в этом воплощались проявления самого заурядного трабализма, доведенный до логического конца основополагающий долг преуспевающего племенного вождя.