Но случилось так, что к 1242 году Европа была в безопасности, даже не подозревая об этом. Угедэй умер в декабре предыдущего года. Для того чтобы эта новость дошла до Евро пы, требовалось не менее шести недель, но споры о преемнике задержали посылку сообщения, и Бату только в июне узнал о смерти дяди и об интригах, которые поставили под угрозу судьбу всей империи. Он внук Чингиса, правитель своей части империи, у него большая армия, и поэтому его присутствие в коренном улусе Монголии может оказать решающее влияние на ход событий. Несмотря на то что ему было необходимо укрепиться в своих новых владениях и, возможно, в преддверии нового вторжения в Западную Европу, он уходит оттуда. Тем же летом Бела вернулся со своего адриатического острова и увидел повсюду запустение, развалины, испепеленные города и разлагающиеся трупы, поедающее человеческое мясо население — и ни одного монгола.
Угроза просто растаяла в воздухе, оставив Европу потрясенной собственным необъяснимым спасением.
Десять лет после смерти Угедэя семейные склоки угрожали целям и амбициям Чингиса. Вдовы вздорили из-за наследства, внуки передрались между собой. Империю перестало трясти только в 1251 году при Монхе, сыне Тули, пользовавшегося деятельной поддержкой своих братьев Хулегу и Хубилая. Эти трое расширили империю до ее максимальных размеров. Хулегу разбил асассинов, захватил Багдад и дошел до Египта, где, наконец, монголы были отброшены, и тогда растаял, как дым, миф об их непобедимости. В 1260 году, после смерти Монхе, Хубилай начал завоевание Южного Китая.
Завоевание Китая стало поворотным пунктом в истории Монгольской империи, после него начался отход от ее исконных корней. Новый хан Хубилай был с Чингисом во время его последнего похода, но это не помешало ему перенести столицу из Каракорума в Бейджин и завести порядки, со всем не похожие на те, которых придерживались его монгольские предшественники, хотя он и сохранил память о своей родной колыбели, построив в степях Внутренней Монголии летний дворец Шанду.
Когда в 1279 году весь Южный Китай лежал у ног монголов, Хубилай провозгласил основание новой династии Юань, посмертным основателем которой он объявил своего деда. Хубилай высился гигантом среди правителей и, безусловно, был самым могущественным человеком своего времени, но не всемогущим. Все его попытки захватить Японию кончались провалом, дважды штормы рассеивали его флот. Его власть над остальной частью его панъ-евразийской империей была номинальной, отдельные ее территории стремились вести собственную политику и постепенно превращались в независимые государства.
В Южной Руси Бату правил тем, что станет Золотой Ордой, от монгольского слова ордон, юрта-дворец (так с XVI века, когда это слово вошло в европейские языки, стали называть монгольские владения). Русские вспоминают два века правления Золотой Орды как «татарское иго». В сущности, это было не такое уж иго, скорее это походило на сосуществование, состояние, достигнутое, когда князь Новгородский Александр Невский решил воевать не с монголами, а с ливонцами, немцами и шведами. Скоро они стали бывшими монголами, приняли ислам, тесно сотрудничали с владыками Египта, обменивались послами, которые вели переписку на турецком языке, украшали свои депеши золотыми заставками и обращались к адресату изящным слогом. Предполагалось, что ханом мог стать только один из Золотой родни, потомок Чингиса, но прошло немного времени, и почти каждый претендент мог похвастаться, что происходит от него. Когда в XV веке Орда распалась на полдюжины отдельных ханств, каждый из ханов претендовал на родство с Чинги сом. И когда возрождающаяся Россия при Екатерине Великой в 1783 году аннексировала Крым, его правитель все еще с безнадежной настойчивостью напоминал, что является Чингисидом.
В Персии монгольские правители «пили кровь из камня». Ильханы (ханы-вассалы), как они себя называли, продавали людей в рабство, беззастенчиво грабили, душили запредельными налогами, взимали земельный и подушный налоги, церковную десятину, обложили налогами все торговые сделки, даже проституцию. Помимо разграбления сельской местности с ее несчастными крестьянами, монголы умело обирали городскую торговлю и собирали достаточно богатств, чтобы кое-как удерживать власть, даже когда у них оборвались ниточки, связывавшие их с изначальными корнями. Праправнук Хулегу принял мусульманство, а неудачная попытка изгнать из Сирии египетских мамелюков в 1304 году провозгласила конец монгольской экспансии. Египет и все Средиземноморье навсегда остались для монголов недоступными. В 1307 году монгольское посольство посетило Англию для встречи с королем Эдуардом Вторым, но это была последняя попытка заявить о себе. Тридцатью годами поз же умер последний монгол-ильхан, не оставив после себя наследника. Монгольское владычество в этой части империи перестало существовать.