Или взять Монголию. Если победоносный монгольский завоеватель, Чингисхан, становится китайским правителем и если в результате этого монголы рассматриваются как ки тайцы, тогда Китай может претендовать на Монголию, хотя сейчас это независимое государство. В этом кроется потенциальный конфликт по поводу того, кто мог бы на законных основаниях осуществлять управление большей частью пограничных территорий Внутренней Азии, проблема, как мы увидим, прямо связанная с наследием Чингисхана.
Чингис уже многое знал о Си Ся, потому что монголы и тангуты жили как подозрительные родственники, непрерывно наблюдая друг за другом. У тангутов были тесные связи со старым союзником и врагом Тогрулом, ханом кераитов. Якха, брат Тогрула, был мальчиком пленен и воспитан тангутами, потом они даже сделали его гамбу (большим военачальником или советником). Дочь Якхи стала одной из приемных дочерей Чингиса, а со временем матерью двух китайских императоров-монголов и первого монгола-владыки Персии. И когда Нилка, сын Тогрула, бежал, то бежал через территорию тангутов, предоставив отличный предлог для первых монгольских набегов в 1205 году. Итак, монголы знали о тангутах все — об их науке, военной ловкости, глубокой буддийской религиозности (всех тангутских императоров они называли «бурханом», что означало одновременно и Живой Будда, и Святой, тем же словом они называли свою священную гору Бурхан Халдун). Но это не имело никакого значения. Важно было лишь то, что тангуты были богатыми и уязвимыми.
Пока никаких имперских амбиций не возникало. Чингису, занятому походом на старых врагов меркитов, требовалась добыча для подкармливания армии, и, если возможно, получаемая не сразу, а постепенно. За источником необходимых средств не нужно было ходить далеко, это была Си Ся. Отсюда следовал вывод, что нужно обратить Си Ся в вассала, уплачивающего регулярную дань, и сделать это как можно быстрее, пока в войну не ввязалась Цзинь. Наверняка никто не думал об оккупации страны, скорее всего речь шла о том, как бы воспользоваться богатствами Си Ся в качестве трамплина к захвату Цзинь и получению там еще больших богатств.
Весной 1209 года вторжение началось. Для этой первой крупномасштабной кампании Чингис мог выбрать много разных маршрутов через Гоби. Возможно, он двинулся на юго-запад по пути, отстоящему от Авраги километров на 500, затем вниз по реке Онги, только начавшей освобождаться ото льда и полной талой воды, направляясь под укрытие хребтов Трех Красавиц. Здесь алтайские горы наконец растекаются на площади 20 000 квадратных километров горной страны с ее пиками, каньонами, высокогорными пастбищами, песками и гравийными полями. К западу разбегаются наперегонки цепочки поющих песков, высоких песчаных дюн, получивших такое название благодаря необычному непрерывному гудению, издаваемому подхваченными ветром частицами песка. На востоке простираются гравийные низины, где вода большая редкость и очень мало дичи. Но по сравнению с песками и пустынными равнинами Три Красавицы, с их ручьями, лугами, изобилием живности, имели все преимущества, чтобы выбрать их для сосредоточения войск перед трудным переходом. Век за веком дикие животные постепенно отступали перед натиском скотоводов, но сейчас это Национальный парк, дикие звери возвращаются, и таким образом начинаешь понимать, какими благодатными для них были эти края. Во время одного из приездов сюда я наблюдал горных баранов, балансирующих на гребне утеса, слушал жалобы скотоводов на волков, видел же ребенка, покалеченного снежным барсом. Говорили даже, что кто-то наткнулся на одного из редчайших млекопитающих, гобийского медведя, реликтовой разновидности, миллионы лет назад отрезанной от своих гималайских родственников наступающими пустынями. В XIII веке Три Красавицы были раем для диких ослов, которые давали не только отличное мя со, но и обеспечивали превосходные условия для тренировки войск — они перемещаются табунами и соперничают в скорости и маневренности с лошадьми (был случай, когда мне удалось заснять на видео несущийся галопом со скоростью 70 км в час табун, это было в отдаленном районе западной Гоби, куда возвратились получившие теперь защиту закона дикие ослы).
От Трех Красавиц путь лежал на юг еще 300 километров, до гор Хеланьшань, образующих восточный выступ пустыни Алашань. Если судить по карте, это не лучший маршрут, создается впечатление, что лучше пройти вниз по Желтой реке, там, где теперь проложена железная дорога. Но это потребовало бы пересечь плотно населенные земледельческие области, которые иссечены многочисленными каналами. Быстро передвигавшейся кавалерии было предпочтительней двигаться по твердой, открытой пустыне Алашань, где не встречаются на каждом шагу оборонительные узлы. Когда монголы захватили небольшой обнесенный стенами город, тангуты послали в Цзинь за помощью, ожидая, что те забудут прежние разногласия и обиды и поспешат выступить против общего врага. Но Чингис правильно рассчитал время для нападения. Цзинь управлялась новым правителем, князем Вэй, который цинично ответил тангутскому правителю: «Нам выгодно, когда наши враги нападают друг на друга. В чем здесь опасность для нас?»