Минуты шли, а Пауль продолжал свое одинокое путешествие. Он провел на ногах почти двадцать часов, и к тому же прошедший день был длинным и утомительным. Но он не чувствовал усталости. Страх за Клаудию мобилизовал все его силы.
Внезапно яркий круг света от его фонаря, который прекрасно освещал лежащую перед ним дорогу, поглотило какое-то темное пятно на земле. Пауль осторожно приблизился, пока не оказался перед дырой, как раз такого размера, чтобы в нее пролез человек. Внизу находилось еще одно место захоронения с костями и могильными предметами. Это, должно быть, та самая точка, где группа лейтенанта Фара оставила Клаудию. Осмотревшись получше, Пауль обнаружил следы перестрелки: стреляные гильзы и деформированные пули. Он склонился над дырой и тщательно, метр за метром, осветил могилу, но Клаудии там не обнаружил. Значит, Сыновья Старика все же забрали ее с собой.
Осторожно, чтобы не вызвать новый обвал и не скатиться в пропасть, Пауль обошел вокруг дыры. Когда яма осталась позади, он сунул левую руку в карман куртки и достал оттуда воздушный рис, который сразу прилип к его ладони и пальцам. Он потер пальцы о ладонь, и разноцветные крошки упали на землю. Неожиданно он сам себе показался нелепым и спросил себя, не был ли прав капитан Гаэтано. Однако Пауль тут же отбросил эти бесполезные мысли и продолжил путь, пока, минут через пять, не оказался перед развилкой. Какой коридор ему выбрать, левый или правый? Пауль посветил в оба проема, но не обнаружил ничего, что могло бы помочь ему принять решение. Просто выбрать коридор наугад показалось ему неудачной мыслью. Он мог оказаться в другом месте или даже ходить по кругу, как это случилось с Альдо Росси и его разведывательной группой. И потому Пауль стал кричать в оба коридора, и эхо снова и снова повторяло его протяжное «Э-ге-гей!».
Если он не может найти Сыновей Старика, то должен позаботиться о том, чтобы они его нашли. Вряд ли они могли позволить себе разрешить потенциальным врагам просто так бродить здесь. Не прошло и пяти минут, как он понял, что его расчет, кажется, оправдался. В глубине левого коридора Пауль увидел танцующие огни, которые постепенно увеличивались, и скоро услышал шаги.
Он бросил в коридор горсть воздушного риса, громко назвал свое имя и добавил:
– Я один и не вооружен. Я пришел, чтобы предложить свои услуги в обмен на комиссара Бианки.
Неизвестные остановились и стали тихо переговариваться – так тихо, что Пауль не разобрал ни слова. Через тридцать или сорок секунд один из них приблизился и крикнул неестественно хриплым голосом:
– Выключи фонарь!
Пауль повиновался.
Шаги приблизились, и скоро его ослепил свет чужого фонаря, пока Пауль не закрыл слезящиеся глаза.
– Можешь открыть глаза, Пауль, – произнес хриплый голос, как показалось Паулю, странно доверительным тоном.
Теперь он держал фонарь таким образом, что Пауль мог его видеть. Охваченный ужасом, он не сводил глаз с лица, обезображенного шрамами и вывернутым наизнанку мясом. Перед ним стоял человек, с которым он сражался в развалинах Сан-Ксавье, убийца Джакомо Анфузо. Человек, который едва успел ускользнуть от них в Рокка Сан-Себастьяно. Человек без лица.
– На меня по-прежнему стоит посмотреть, а? – Ужасное карканье наполнило катакомбы – наверное, это был эрзац того, что у нормального человека считалось смехом. – В детстве я был просто прелесть, но теперь никто не додумался бы назвать меня маленьким ангелом. Как ты считаешь, Пауль?
Маленький ангел? Это выражение вызвало у Пауля смутные ассоциации, и на него лавиной посыпались полузабытые воспоминания о детстве, проведенном в приюте Сан-Ксавье. Человек без лица еще при первой встрече показался ему странно знакомым. Теперь Пауль знал почему. Маленький ангел! Так они называли – тогда, в приюте – белокурого мальчика с невинным лицом ангела, всеобщего любимца. Он был на пару лет младше Пауля. Пауль при всем желании не мог вспомнить его фамилию, в отличие от имени: очень уж оно подходило к ангельскому лику.
– Анжело!
Асимметричные губы вздрогнули, что, вероятно, должно было означать улыбку.
– А, ты вспомнил меня. Ну, тогда, Пауль, добро пожаловать в ад!