СЕРДЦЕ КОММУНИСТА
1
Палатки из светло-серой холстины терялись на серебристом фоне березовых стволов как бы в туманной дымке.
За группой палаток, выстроенных в глубине леса, среди старых корявых берез стоит на вбитых в землю ножках длинный стол. На краешке стола примостился красноармеец в изрядно поношенной гимнастерке. Он пишет. Изредка слышен щебет какой-то птички в березовой листве. Поднимая пыль сапогами, меж палаток бродят группы солдат. Неподалеку солдаты чистят винтовки. Они тихо напевают песню. Где-то слышатся четкие голоса команды. Красноармеец за столом ничего этого не видит и не слышит, карандаш его быстро бегает по бумаге.
По извилистой тропке из лесной чащи выходит солдат. Обвисший живот его затянут слабо, обмотки неумело намотаны вокруг икр. Солдат идет к столу. Но сидящий за столом даже не поднял головы.
— Эй, Камиль! Как дела? Стихи сочиняешь?
Сидящий за столом действительно был Камиль. Он не уехал в дальние края, как это казалось Сании, а проходил подготовку в лагере, неподалеку от Казани.
«Ох уж мне этот Фуат! — подумал он. — Ходит тут…»
В эту минуту ему ни с кем не хотелось разговаривать. Но Фуат бесцеремонно уселся напротив.
— Ну что там пишешь?
Камиль понял, что от Фуата просто не отделаешься.
— Ага, это ты, — грубо сказал он, даже не глядя на земляка. — А я думаю: кто это ходит, портит воздух?
— Человек вообще на то и создан, чтобы портить воздух.
Камиль свернул бумаги и сунул в карман.
— Глупая, братец, философия! — сказал он, не повышая голоса. — Ты хотя бы свои пошлости высказывал не столь прямолинейно.
— Льщу себя надеждой поучиться у более умных людей.
Камиль как следует даже не расслышал последних слов Фуата. Оглядев его несобранную, нелепую фигуру, он только поморщился: и как его угораздило попасть в один лагерь с этим горе-солдатом?..
— Что же ты молчишь? — заговорил Фуат. — Видно, притомился на строевых занятиях? Недавно видел я, как ты, высунув язык, пёр на себе пулемет. Натерло горб?
— Это я уже слышал. Знаю, что и дальше скажешь.
— Ну-ка, скажи, если знаешь!
— «Это безобразие, — скажешь ты, — будучи учителем, да не простым учителем, а директором школы, человеком с высшим образованием, ходить в рядовых!» Не так ли?
— Разве это не правда?
— Продолжать? «Сам виноват, — хочешь ты мне сказать. — На твоем месте был бы другой, поумнее, он не только для себя, но и для Фуата, земляка и старого знакомого, нашел бы тепленькое местечко где-нибудь там, откуда не посылают на фронт. Чтобы работать поменьше, а щей погуще». Не так ли?
— Ну и что, если так? Каждый так думает.
— Ты не говори за других. Очень много берешь на себя!
— Ладно, до других мне нет дела. А мое положение плохое. Старшина начал грозить. Если человек хочет придраться, разве он не найдет повода?
— А чем он тебе грозит?
— «Добьюсь, говорит, пойдешь на фронт».
— Ну и что же?
— Нет, Камиль, я серьезно говорю. Ты поближе к командирам. Да еще коммунист. Что-нибудь сделай для меня. Ведь с тобой тут считаются…
Камиль не дал ему договорить.
— Знаешь что, — сказал он сурово, — если уж приходишь ко мне как к земляку, даже не заикайся больше об этом. Все!
Как бы желая показать, что он не удивляется такой твердости Камиля, Фуат качнул головой.
— Все, Камиль! — сказал он. — Сошлют так сошлют. Пропащая моя голова… Ну, какие известия от твоей женушки?
— Пока никаких.
— Вот-вот, разве это не безобразие? Живем под самой Казанью, а от семьи не можем вестей получить.
Эти слова задели Камиля. И то, что их сказал Фуат, еще больше его рассердило.
Когда они отчалили от пристани, Камиль был убежден, что едет прямо на фронт, где будут приглушены чувства, привязывавшие его к семье. Он убедил себя в том, что это обязательно случится, когда он окажется в суровой обстановке действующей армии. И чем скорее он попадет туда, тем лучше.
Но дело обернулось не так, как он предполагал — он оказался в одном из лагерей под Казанью, и в его душе осталась надежда что-нибудь узнать о Сании или повидать ее. А эта надежда, казалось ему, мешала полностью отдаться выполнению солдатского долга. Ведь кое-кто уже уехал на фронт, добровольно присоединившись к маршевому батальону. А он…
2
Конечно, их не зря держали в лагере. Их обучали науке сражаться и побеждать.
Небольшими подразделениями — ротами, взводами, отделениями — они учились держать оборону, ходить в атаку, действовать в бою гранатой и штыком. Учились стрелять из винтовки и пулемета.