Особенно радовала и заполняла его одинокие часы дружба с Павликом.
В дом Захара Петровича его перенесли ночью. Между кладовой и хлевом был маленький чулан. Летом в нем спал Захар Петрович. Здесь и поместили Камиля.
Первую ночь на новом месте он спал плохо. Его мучили бредовые сны.
Вошел будто бы к нему Захар Петрович и говорит: «Ну, хватит разлеживаться, иди!» Камиль, превозмогая страшную боль в ноге, встает и выходит за дверь. Там его встречают партизаны. Не здороваясь ни с кем, он пробирается огородами в лес.
На ходу Камиль кому-то рассказывает: «Жена осталась, сын… Еще ребенок есть, его я не видел…»
И тут видит: узколицый, с большим носом гитлеровский солдат деловито возится с веревкой — он пытается повесить на ветке вяза мальчика. Вот уже накинул петлю… Камиль подбегает и сбивает гитлеровца с ног. Торопливо высвобождает из петли мальчика. О, да ведь это Хасан, сын! Хасан! Он хочет заговорить с Хасаном, однако почему-то не может.
«А-а, это сон! — думает Камиль, — Какой страшный сон! Проснуться нужно…» Но и проснуться он не может…
Кто-то окликает его: «Дяденька! Дядя Коля!» Да ведь это он «дядя Коля» — его так зовут здесь. Камиль хочет отозваться и не может. И только когда кто-то дотрагивается до его плеча, просыпается.
— А? Что?..
— Дядя Коля, вы стонете во сне.
Камиль, окончательно проснувшись, облегченно вздыхает. Как хорошо, что его разбудили!
Камиль видит стоящего около кровати мальчика. Его широко раскрытые голубые глаза не по-детски серьезны.
— Ты кто? — спрашивает Камиль.
— Я сын Захара Петровича.
— Как тебя звать?
На вопрос Камиля мальчик отвечает с полной обстоятельностью:
— Звать Павлик, двенадцати лет, окончил четыре класса.
— Хорошо Павлик, — с улыбкой похвалил Камиль. — Но ведь я спрашивал только твое имя.
— А я подумал, вы все равно об этом спросите.
— Почему так думаешь?
— Большие всегда так. Как начнешь разговаривать — сразу: «Как зовут? Сколько лет? В каком классе?»
Ответ мальчугана понравился Камилю. Видно сразу — бойкий и смышленый мальчик! Однако, будучи педагогом, он не спешил с похвалами.
— Вот и не угадал! — притворился он. — Я хотел спросить тебя совсем о другом.
Павлик насторожился:
— А о чем вы хотели спросить?
Камилю нужно было что-то придумать. «Хотел спросить о другом», — сказал он только для того, чтобы заинтересовать мальчугана, ему хотелось поговорить с ним. Однако Камиль тут же почувствовал усталость и не мог продолжать разговор.
— Не сейчас, Павлик, я скажу тебе это после.
Павлик понял и решил не беспокоить «дядю Колю».
С нетерпением он ждал выздоровления «дяди Коли». Кто он? Где воевал? Сколько фашистов убил? Обо всем бы узнать поскорей…
Наконец этот день пришел. «Дядя Коля» проснулся в хорошем настроении и сам завел откровенный разговор с Павликом.
— Ты вот меня все дядей Колей называешь, — начал он, — а ведь я вовсе не дядя Коля.
Голубые глаза Павлика вытаращились от удивления.
— А кто же вы, дядя Коля?
— Меня зовут Камиль-абый.
— Камиль-абый? — озадаченно повторил Павлик.
— Да. Только звук «а» мы произносим более похоже на «о». И «ы» тоже мягче выговариваем…
Павлик повторил имя Камиля почти по-татарски.
— Молодец! — похвалил его Камиль.
— «Абый» — это фамилия?
— Нет. Наши татарские ребята старших так величают. А если женщина, добавляют «апа».
— Вы татарин?
— Да.
— Все равно как русский… Камиль-абый! А у вас дети есть?
— Пятьсот! — сказал Камиль, улыбаясь.
— Ну, я вправду спрашиваю…
— И я по правде говорю, Павлик. Я ведь учителем был. И сын у меня есть, только моложе тебя, Хасаном зовут.
— Хасан?
— Хэсэн — так будет вернее.
Павлик снова отлично произнес это слово по-татарски.
После этого Камиль обстоятельно рассказал Павлику о себе, о семье, о родном Прикамье. Они стали друзьями.
Глава шестая
ВСТРЕЧА В МОСКВЕ
1
Сания ушла с головой в работу. В свободные от забот о ребенке часы она готовилась к преподаванию истории вместо Камиля. Почти каждый день встречалась с избирателями, не только у себя, но и в других округах, заменяя ушедших на войну депутатов.
Уже удалось разместить всех эвакуированных с запада беженцев. Только в квартире самой Сании все оставалось по-прежнему. Сании было даже неловко перед избирателями, и она еще раз написала в городской Совет, что готова принять жильцов.