Смутное чувство тревоги, охватившее было Санию, куда-то отодвинулось, и она приготовилась послушать последние сообщения Совинформбюро.
— В последний час…
Сообщение о разгроме врага под Москвой Сания и Ольга Дмитриевна выслушали молча. Услышав первые слова радостной вести, они переглянулись — хотелось тут же поделиться своими чувствами. Но, боясь пропустить хоть одно слово диктора, продолжали настороженно слушать.
И даже когда диктор замолк, заговорили не сразу.
Санию уже не беспокоили старые мысли о школьных делах. Точно все сразу прояснилось. Опять пришла вера в свои силы. Она хотела поздравить Ольгу Дмитриевну с большой победой и не могла — не дали подступившие к горлу слезы радости. Тихонько подошла к кровати Хасана, повесила полотенце и, нагнувшись к сыну, поцеловала его порозовевшее лицо. Тот недовольно поморщился во сне. «Не любит мои поцелуи, — подумала она. — Ох, мальчишка…» И подоткнула край одеяла. Потом повернулась к кроватке маленькой Розочки. Около нее сидела Ольга Дмитриевна. Опершись руками о спинку кровати, она не сводила глаз с личика спящего ребенка, и на ресницах ее повисли капельки слез.
Сания подумала: «У меня хоть дети живы и при мне…» Ей хотелось хоть чем-то утешить подругу.
— Ольга Дмитриевна! Родной вы человек!..
И обе женщины, бросившись друг к другу, заплакали.
12
На следующий день, хотя мороз был не меньше, все старшеклассники пришли на уроки. У всех было повышенное настроение.
Впервые после начала войны все были радостны и с новыми надеждами ждали очередного сообщения Советского Информбюро.
Неожиданно Санию вызвали к прокурору. Приглашение встревожило ее. Бросив свои дела в школе, она пошла к Мухсинову.
Прокурор встретил ее уважительно. Поднявшись, пожал руку Сании и подвинул ей мягкое кресло. Начал расспрашивать о житье-бытье. Узнав, что от Камиля все еще нет вестей, с горестным выражением высказал сочувствие.
Сании не понравилось, что он заговорил о Камиле с такой безнадежностью, точно о покойнике.
— Я все же веры не теряю, — сказала она. — Надеюсь, что он жив, здоров и даст знать о себе.
Вера, конечно, хорошее дело, — сказал Мухсинов, покачивая головой. — Только вот вопрос: почему от него кет вестей?
Сания молчала.
— Вы знаете, что это значит? — Но, видимо, решив, что нельзя так грубо ставить вопрос, Мухсинов ответил сам — Впрочем, во время войны всякое бывает.
Сания молчала.
— Не только на войне, но и в тылу, — добавил Мухсинов. — Например, Баязитов. Вон ведь как получилось…
— Он ни в чем не виноват, — перебила Сания.
— Но когда ему дали выговор, он тут же отдал приказ об увольнении своего секретаря. Это как, по-вашему?
— По-моему, Раиса Лазаревна действительно виновата.
— Да, если смотреть на дело с формальной стороны. Однако у нее тоже не было злого умысла, не было корыстной цели. За что же такого человека снимать с должности? Пришлось восстановить.
— Я не думала, что вы такой сердобольный.
Мухсинов самодовольно ухмыльнулся:
— Мое дело — стоять на страже советских законов. Вот и вас я позвал не напрасно.
— В чем дело?..
— Говорят, что на охрану здоровья учащихся вы смотрите сквозь пальцы. Так ли это?
Сания растерялась:
— Я не понимаю… Что вы имеете в виду?
— Сколько детей вашей школы обморозили себе носы, щеки? Вам это известно?
— А-а-а! — протянула Сания, сообразив, в чем дело. — Это верно, Каратаев у нас оказался слишком рьяным военруком.
— При чем здесь Каратаев? За школу-то вы отвечаете! Кого я должен привлечь к ответственности?
Хотя Мухсинов заговорил в строгом тоне, Сания не особенно испугалась.
— За всем не углядишь, — сказала она смиренно. — Что было, то было. Буду впредь бдительнее. За этим вы меня вызвали?
Мухсинов понизил голос:
— Вы на ответственной должности, Сания-ханум. А это значит — отвечаете не только за себя. Пожалуйста, не забывайте, что на все существуют свои законы. И если я не отдаю вас под суд, это значит, что ответственность беру на себя.
— Извините, товарищ Мухсинов…
— Понимаете, Сания-ханум, мне не хочется быть строгим, официальным по отношению к вам. Почему? Вы должны сами это понять. Если сейчас не поймете, надеюсь, поймете когда-нибудь.
Сания не знала, говорить ли ей спасибо Мухсинову или рассердиться. Что он хотел сказать? А может быть, он по-своему заботится о семье фронтовика?..
— Хорошо, до свидания, товарищ Мухсинов, — наконец сказала Сания.