Он вздохнул:
— Ладно. Хочешь, чтобы с тобой кто-нибудь поехал?
— Думаю, что никого не нужно, мы с ним уже виделись.
— Ну, счастливо, — сказал он и снова уткнулся в бумаги.
Ленгтон читал показания сокамерника Эймона Красиника — Кортни Ренсфорда. Им все никак не удавалось установить, кто же навещал его в тюрьме. Он упорно отказывался давать хоть какую-нибудь информацию, твердил только, что не знает этого человека, и даже смерть Эймона не вразумила его. Ленгтон вызвал Гарри, велел ему взять Брендона и попробовать еще раз.
— Он талдычит, что не знает этого парня, и сам удивился, когда к нему кто-то пришел. Отрицает, что ему приносили отраву. Надо бы его прижать покрепче. Его будут судить как преступника категории А — за то что помог Красинику убить Мерфи; значит, ему светит от двенадцати до двадцати лет. А если к этому добавить срок, который светит ему за отраву, получится, что за решеткой ему сидеть и сидеть.
Гарри покачал головой:
— Не знаю… Этим сволочам… Им все по фигу. А почему бы и нет, собственно? Трехразовое питание, спортзал, телевизор, даже компьютерные курсы…
— Иди-иди, Гарри, — прервал его Ленгтон.
Элисон встретила Анну в приемной и сказала, что Кит сейчас в игровой комнате. Она была просторнее, чем та, где они встретились в первый раз. Кругом лежали игрушки, а в одном углу была установлена игровая приставка. Анна сначала не поверила своим глазам: Кит стоял за пультом вместе с другим маленьким мальчиком, оба радостно вопили, поглощенные игрой.
— Кит, не хочешь посидеть, поговорить с Анной?
Кит не мог оторваться от игры, прыгал, хлопал в ладоши — выиграл! Когда он обернулся, Анна увидела, что глаза у него блестят от радости, а щеки горят от волнения.
— Эта тетя работает в полиции, — сказала Элисон. — Она тебе кое-что принесла.
— Что? — спросил он любопытно, как всякий ребенок.
Анна присела за маленький стол. Элисон пододвинула детский стул для Кита, но он стоял, переминаясь с ноги на ногу.
— Что вы принесли? — повторил он.
Анна вынула черный пластиковый значок, очень похожий на настоящий.
— Это значок детектива, Кит, как у полицейских. Только такие носят не полицейские в форме, а те, которые ходят в обычной одежде. А еще я привезла тебе записную книжку и карандаш, чтобы ты все записывал.
Кит сел, покрутил в руке значок и открыл записную книжку.
— Это когда ты допрашиваешь человека, которого подозреваешь. Надо всегда все записывать, чтобы ничего не забыть.
— А наручники у вас есть?
— Знаешь, я могу их тебе принести, только сначала тебя нужно проверить, чтобы узнать, сможешь ты быть детективом или нет. Мне нужно знать, сумеешь ли ты арестовать человека.
Он кивнул.
— Ты знаешь, что это значит — арестовать кого-нибудь?
— Да… Это значит задержать плохого человека.
— Правильно, вот как раз это я и хотела сказать! Ты с ним разговариваешь — это называется допрос — и все записываешь вот в этот блокнот. А потом, если этот человек плохой, ты его арестовываешь.
— Наручники надеваешь!
— Правильно! А как ты думаешь, получится из тебя хороший детектив?
— Да, у меня же значок есть!
— Да, есть.
— А в полицейской машине мне можно поездить?
— Посмотрим. Мы с тобой поговорим, и, если ты ответишь на мои вопросы, я подарю тебе наручники и покатаю в машине.
— А пистолет у меня будет?
— Нет, у детективов нет пистолетов, они есть только у специальной команды.
Анна ничего не понимала: все шло слишком уж гладко. Она велела ему открыть записную книжку, приготовиться записывать и начала:
— Ты знаешь каких-нибудь плохих людей?
Он как-то странно посмотрел на нее, и она подумала, не слишком ли рано задавать ему такие вопросы.
— Или вот что… расскажи, в каком доме ты был, до того как попал сюда. Или расскажи, в каком доме, по-твоему, могут жить плохие люди.
Кит слегка разволновался, стал крутить в пальцах карандаш и спросил:
— Как пишется «детектив»?
— Пиши как сумеешь. Это будет твой тайный код. Мы часто пишем слова не так, как правильно.
И он начал писать, высунув от усердия кончик языка и сосредоточенно выводя букву за буквой.
Гарри Блант и Фрэнк Брендон ждали в отделении для посетителей, в комнате, где адвокаты беседовали со своими клиентами. Из мебели в ней было всего три стула и стол. Дверь была наполовину из стекла, так что полицейские могли видеть, что происходит, но не слышали разговор. Высоко в углу висел динамик, маленькое окно почти под потолком закрывала решетка.