Проснулся среди ночи оттого, что кто-то трогал мою обутую в валенок ногу. Чей-то тёмный силуэт склонился надо мной, я слышал лишь ровное сопение. Небо прояснилось, но не настолько, чтобы можно было определить, человек передо мной или загулявший среди зимы мишка. Медленно достал из кармана револьвер, взвёл курок…
— Охолонись, парень, не дури.
Окающий голос принадлежал ориентировочно мужчине никак не младше сорока лет. И что-то мне подсказывало, что он не принадлежал к числу моих преследователей, хотя за его спиной я и разглядел что-то вроде высовывающегося из-за плеча ствола. И рядом явно нарисовался собачий силуэт. Вроде лайка. Однако убирать наган я не торопился.
— А вы кто? — просипел я и тут же зашёлся в надсадном кашле.
— Охотник я местный, пушниной промышляю, сдаю в заготконтору. Фролом Кузьмичом кличут. А тебя как звать, бедолага?
Я промолчал. Называть своё настоящее имя или то, под которым я сидел в лагере, было бы неосмотрительно. Мало ли, что за человек этот Фрол Кузьмич. Может, они тут все подрядились отлавливать беглых и сдавать их за вознаграждение. Но в голову и не приходило никакой версии, как же мне себя достаточно правдоподобно идентифицировать.
— Ну, если не хочешь говорить, дело твоё. Только выглядишь ты не ахти. Идти-то вообще можешь?
— Надеюсь, да, перед ночёвкой как-то ещё передвигался.
— Ну, тогда попробуй встать, я тебе свои снегоступы отдам, на них всяко передвигаться легче. Тут у меня зимовье верстах в десяти, там и травки всякие имеются, от болезней разных. Ежели не совсем себя запустил, можно попробовать хворобу вывести. Так как, готов?
— Хорошо, я попробую.
Кое-как принял вертикальное положение. Меня покачивало, но, всунув носки валенок в ремешки предложенных снегоступов, я почувствовал, что идти всё же могу. Эти снегоступы не в пример качественнее тех, что я пытался соорудить. Между тем лайка меня обнюхала и побежала вперёд, словно призывая идти за собой.
— Одёжка на тебе милицейская, а всё ж видно — с чужого плеча, — усмехнулся Фрол Кузьмич. — Из лагеря небось сбежал, с охранника снял? То-то я гляжу, самолёт летает, не тебя ли ищет? А я на твой след вчера днём ещё вышел, мне-то как раз к зимовью нужно было, вон, белок набил, ну и ты в ту сторону двигался. Метель разгулялась, однако ж след за тобой глубокий был, наткнулись мы с Айвой на твою лежанку.
Айва, значит, кличка собаки… Что ж, запомним. Вроде в отношении меня миролюбива, может, и подружимся, коли жив буду. А на поясе охотника, приглядевшись, я и впрямь рассмотрел целую вереницу шкурок белок и ещё кого-то покрупнее, похожего на куницу. Значит, не брешет, да я и без того ему поверил. Что-то было в этом Кузьмиче такое, что ему хотелось сразу и безоговорочно верить.
Что ж, нужно идти, иначе мой новый знакомый, как я думаю, потащил бы меня, соорудив какие-нибудь волокуши. Псина тут вряд ли бы ему помогла, насколько я помнил, в одни сани у северных народов таких лаек впрягалось не меньше десятка. Но зачем лишний раз напрягать человека и его животное, когда я и сам кое-как мог переставлять ноги?
— Давай сюда винтарь и вещмешок, тебе всё ж полегче будет, — сказал охотник, протягивая руку.
— Спасибо, — поблагодарил я, безропотно отдавая охотнику своё имущество.
Первой по насту легко бежала Айва, следом двигался Фрол Кузьмич, более-менее утаптывая мне путь. Его силуэт мерно пёр сквозь сугробы, словно гусеничный трактор. Я вперил взгляд в спину нового знакомца, думая только о том, чтобы хватило сил добраться до зимовья. А там уже и подохнуть можно, но подохнуть в тепле и на лавке, покрытой медвежьей шкурой — почему-то именно так мне представилось спальное место там, куда мы шли.
Двигались молча, на разговоры понадобились бы дополнительные силы, да и Кузьмич, думаю, это понимал. К тому же наверняка привык во время ходьбы по лесу экономить физические ресурсы. Тем более по-любому всё один да один, если только тихо самому с собой вести беседу или с собакой.
Десять вёрст превратились для меня во все пятьдесят, и, когда мы наконец добрались до заимки, я едва держался на ногах. Зимовье представляло собой занесённую по самые окна бревенчатую избушку. Снег завалил и крышу, так что с воздуха, если вдруг тут будет пролетать самолёт, угадать жильё можно лишь по дымку, курившемуся из трубы. Она торчала из-под крыши рядом с узеньким окошком, больше похожим на горизонтальную бойницу толщиной в бревно.
Фрол Кузьмич поковырялся в снегу, покряхтел, достал из снежных недр ключ и отпер висевший на деревянном брусе приличных размеров замок.