Знать бы ещё, где находится ведущая в него дверь. Изображая крадущегося в тени ниндзя, я обшарил всю палубу и наконец нашёл что-то похожее на вход в трюм. Навесных замков не видно, равно как и замочных скважин, что, впрочем, на плавучем транспорте смотрелось бы по меньшей мере странно. Зато имелись два рычага, которые повернулись с небольшим скрежетом, и я на пару минут испуганно замер. Нет, вроде никого. Ещё бы понять, дверь распашного типа или клинкетного — некоторые термины застряли в моей памяти после прочитанного в детстве рассказа на морскую тематику. Он означал дверь на судне, открывающуюся путём сдвигания вверх или вбок. Но эта дверь оказалась без сюрпризов, просто распахнулась с противным скрежетом, от которого я снова замер испуганной мышью. Выждав с минуту, шагнул внутрь, медленно прикрыв дверь достаточно плотно благодаря комингсу с резиновой прокладкой, и оказался в кромешной тьме. Тут-то и пригодились припасённые спички.
В слабом свете я увидел уходящий вниз десяток ступеней. Спустился, осмотрелся. О, похоже, мне повезло! Передо мной — большой ящик, за ним ещё один, а дальше всё скрывалось в темноте. Судя по всему, это и был трюм, заставленный ящиками, в которых, вероятно, и находились в разобранном состоянии те самые станки. Здесь я могу провести какое-то время, пока судно не отплывёт достаточно далеко от Архангельска. За борт меня пиндосы, надеюсь, не спустят из человеколюбия, а я уж как-нибудь своё плавание отработаю. На крайний случай могу и палубу отдраить.
Вот только где бы мне затаиться, чтобы случайно или преднамеренно забредший сюда матрос меня не обнаружил… А тем более завтра судно снимется с якоря, чтобы подойти к причалу, а затем начнётся разгрузка-погрузка, тут вообще как остаться незамеченным?
Справа и слева от лестницы я обнаружил два рубильника. Наверняка один из них как минимум предназначен для того, чтобы включать освещение в трюме, а возможно, что и оба. Но рисковать не хотелось, поэтому я не стал их трогать, а решил пока обойтись спичками. Пяток истратил на то, чтобы обойти трюм по периметру, распугивая вездесущих крыс, пока в мерцающем свете очередной спички не увидел небольшой закуток, как раз для одного человека. Даже если в трюме будет гореть свет — а он непременно будет гореть во время разгрузки-погрузки, — в этой нише меня не будет видно. Впрочем, до утра ещё долго, ночь только вступала в свои права, а посему я мог рассчитывать на безмятежный сон, более-менее устроившись на одном из ящиков.
Разве что крысы могут помешать моему спокойствию. Будем надеяться, я им покажусь слишком большой добычей, чтобы они рискнули на меня напасть. Подложив под голову котомку, я поворочался на ящике, устраиваясь поудобнее, и через пару минут уснул как убитый.
Проснулся от грохота. Вскочил, протирая глаза и испуганно озираясь. Похоже, поднимают якорную цепь. А это значило, что мы готовимся причаливать. Зажёг спичку и пробрался к заранее присмотренному закутку. Где-то за переборками заработали двигатели, лёгкий толчок — значит, судно тронулось к берегу. Минуты сливались в вечность, прежде чем двигатели замолкли, означая прибытие к причалу. Ещё спустя какое-то время раздался знакомый скрежет отворяемой металлической двери, щёлкнул рубильник и загорелись лампочки под потолком, а затем я услышал шаги и голоса. Говорили на английском, но моих познаний в нём вполне хватало, чтобы понять — обладатель хриплого, будто простуженного голоса возмущается тем, что какой-то придурок не закрыл дверь. Разговаривающих я не видел, но дальше загрохотали шаги, и в поле моего зрения появились докеры. Корячиться, таская ящики на себе, они не стали. Оказалось, крыша трюма открывается, как ставни, только горизонтальные. В трюм хлынул серый утренний свет, и докеры принялись цеплять к скобам на ящиках крючья, которыми заканчивались металлические тросы, в свою очередь связкой прицепленные к крановому крюку.
Я ещё больше вжался в стену своего закутка. Скажу честно, стоять в одной позе несколько часов — занятие малопривлекательное. Но бывали ситуации и похуже, главное, чтобы меня не обнаружили. А это вполне могло случиться, когда сосновые доски принялись складировать в трюм, причём начиная в паре метров от моего убежища. Я буквально вжался в стену, стараясь не дышать, пока наши докеры с весёлым матерком в адрес «проклятых империалистов» возились с погрузкой. Помещение тут же наполнилось запахом сосновой смолы, вернувшим меня в то недавнее время, когда я брёл через казавшуюся бескрайней приполярную тайгу.