— Носите на здоровье, — напутствовала продавшая мне предмет туалета женщина.
Да уж, спасибо на добром слове, только пришлось купить ещё и специальные помочи, чтобы эти самые носки как-то держались на ногах. М-да, прогресс двигался семимильными шагами.
В соседнем ряду уже у другой тётки я купил двое трусов по местной моде, не в одних же всё время щеголять. Засунул их в карман пиджака. А у третьей за трёшку приобрёл вполне приличную кепку серого цвета, хоть и немного потёртую по полям. Не успел пройти и нескольких метров, как едва не стал жертвой карманника. Выручили приобретённые во время службы инстинкты и мгновенная реакция. Схваченный мной за руку парнишка лет десяти, в поношенной одежонке дёргался что есть силы, но вырвать тонкое запястье из моего железного захвата было нереально.
— Дяденька, я ничего не делал, чего вы меня схватили?
Лишняя шумиха мне была ни к чему, а тут ещё зеваки начали собираться, и продавшая мне кепку тётка раскричалась, призывая позвать милиционера. Поэтому я громко заявил, что лично отконвоирую воришку в ближайшее отделение милиции.
— А свидетели как же? — проявил бдительность старичок в старинного вида пенсне на носу.
— Надо будет — придут и опросят. Вон, та же женщина и даст показания.
— Я? — напряглась продавщица головного убора. — А чего я-то?
Народ, словно в экранизации «Золотого телёнка», где Остап спасал Паниковского, принялся рассасываться, сразу же потеряв интерес к происходящему. А я потащил упирающегося оглоеда за собой.
— Да не ерепенься ты, ни в какую милицию я тебя сдавать не буду, — вполголоса сказал я парню, чтобы тот наконец перестал привлекать внимание к нашей паре своими отчаянными телодвижениями.
— А куда тогда тащите?
— Куда надо, туда и тащу. Иди спокойно, а то руку сломаю.
Не знаю уж, что подействовало на воришку больше, обещание не сдавать его органам охраны правопорядка или искрошить лучезапястный сустав, но после моих слов он притих. Понятно, ничего я ему ломать не собирался, хотел лишь припугнуть.
— Тебя как звать-то? — спросил я парня.
— Меня?
— Ну не меня же… Хотя могу и представиться. Василий Матвеевич Яхонтов, можно просто Матвеич.
— Лёха… Лёха Кузнецов.
— И давно ты, Лёха Кузнецов, воровским ремеслом промышляешь? Ну, чего молчишь? Я же сказал, что не сдам тебя в милицию.
— С зимы этой, — хмуро сознался карманник.
— Неполная семья?
— Сирота.
— Как же так?
— Отец по пьяни угорел, мать через год от туберкулёза померла. Меня с двумя младшими сестрёнками в детский дом определили, да я сбёг оттуда.
— А чего сбёг-то?
— Да-а… — Парень нахмурился, видно было, что воспоминания не доставляли ему радости.
Оно и понятно, что ж хорошего в приюте воспитываться, даже если приют вполне приличный.
— А живёшь где? Ночуешь? Домой вернулся?
— Вернулся… А там уже другие живут. Ну я посмотрел в окно и ушёл.
— И что теперь? Где-то же ты спишь?
Заминка, видно, опасается раскрывать местонахождение берлоги. Мы тем временем свернули за угол, сюда гул Тишинского рынка почти не доходил. Редкие прохожие, похоже, видели в нас отца и сына. А я и сам пока не знал, куда мы идём.
— В общем, промышляешь воровством… Один или в компании?
Глаза забегали, не иначе, ворует в команде. И скорее всего, выручку сдаёт старшему.
— А старший-то у вас кто, не Филька Грач?
— Не-а, Серёга Лютый.
Сказал — и испуганно посмотрел на меня. Ну что уж теперь, проболтался, купившись на старый как мир следовательский приём.
— Дяденька, отпустите меня, я больше не буду, — загундосил шкет.
— Отпущу, если с этим Лютым сведёшь.
— Не надо, дяденька, он меня потом зарежет.
— А что, правда может?
— Спрашиваете! Андрейку Слепого, у которого бельмо было на левом глазу, в прошлом месяце зарезал, прямо в печень. А ему девять лет только было, — прорвало пацана.
— Вот так взял и зарезал?
— Угу, чтоб другим неповадно было выручку прятать. Там всего-то трёшка была.
— И правда Лютый… Сколько же ему лет?
— А не знаю, взрослый почти. Он по малолетке уже сидел год, сказывал, три года назад вышел.
Ну, вероятно, не младше пятнадцати — шестнадцати лет. Пахан, значит, главарь шайки воришек. Хорошо устроился, живёт припеваючи, только дань под себя гребёт. Парня за такую ерунду в расход отправил. А я собирался с ним перетереть относительно выправки приличных документов, наверняка у него имеются связи в криминальном мире. Не люблю я эту братию, но как ещё ксиву выправить, выражаясь блатным языком? Думаю, в имеющуюся наличность уложился бы, мог бы предложить и энкавэдэшную форму, да и ствол в придачу, но это уже на крайняк… А из этого отморозка Лютого порядочного человека однозначно уже не вырастет, так и пойдёт по наклонной.