— Мы пришли в неподходящее время, — сказал Энрико.
— Время неподходящее, но место верное. Нам нужно лишь подождать, пока Анджело вернется.
— То еще развлечение, — проворчал Энрико, которому явно не нравилась перспектива провести несколько часов в темной гробнице.
Он хотел предложить Ванессе зайти сюда как-нибудь в другой раз, но тут услышал шорох, который привлек его внимание. Это были шаги на лестнице. Кто-то приближался к ним.
Рим, Ватикан
Молодой швейцарец взглянул на документ Александра и, коротко кивнув, пропустил его внутрь. В зеркало заднего вида Розин заметил, как гвардеец у ворот Порта Сант-Анна посмотрел ему вслед. Этот взгляд ранил Александра в самое сердце. Он подумал о вчерашнем дне и о Вернере Шардте, о том, что в овечьей шкуре оказался волк. Да к тому же такой волк, которого и представить-то себе было страшно. Александр доверился человеку, замешанному в убийствах священников. Наверное, Шардт посмеивался бы над ним про себя, если бы не был таким серьезным человеком. Александр чувствовал, что его обманули и предали, но это было не самое страшное. По репутации гвардии был нанесен очередной болезненный удар. И Розин спрашивал себя, оправится ли она после такого. Еще после событий в мае гвардию хотели распустить. Казалось бы, Александр, который по своей воле ушел из гвардии, испытывал теперь к этому абсолютное равнодушие. Но это было не так. Вот уже многие столетия члены семьи Розин верой и правдой служили в швейцарской гвардии понтификов. Для него и его предков это была не работа, а призвание. Когда сначала его отца, а потом и дядю Генриха назначили начальником гвардии, они восприняли это как награду за верную службу семьи Розин. Александру уход из Ватикана дался нелегко, но после того как его отец оказался убийцей и предателем, он решил: для гвардии будет лучше, если фамилия Розин исчезнет из списков на денежное довольствие.
Арест трех гвардейцев, конечно, вызвал в Ватикане всеобщее волнение. Сегодня утром ему позвонили. Кардинал-префект Лаваньино желал срочно поговорить с Александром. Закончив свои дела в редакции, Розин ненадолго зашел в полицейский участок к Стельвио Донати, а затем отправился в Ватикан. Припарковав на стоянке у собора Святого Петра и зала для аудиенций свой «Фольксваген Поло», который он взял напрокат, так как его машина находилась в ремонте, он вошел в Палаццо дель Сант-Уффицио. Ему не пришлось ждать и пяти минут, как его позвал к себе Лаваньино. В кабинете кардинала сидел еще один священник. Это был мужчина лет шестидесяти, со строгими чертами лица, которые еще больше подчеркивались простыми очками без оправы.
— Это моя правая рука, кардинал Феррио, — представил Лаваньино своего коллегу. — Пока дон Луу и его святейшество находятся в Неаполе, мы сами должны позаботиться об этом… хм… неприятном деле.
— Вы имеете в виду убийства, — уточнил Александр.
— Да, к сожалению. — Лаваньино вздохнул и попросил Александра описать, что произошло вчера на Виа Аппиа. Александр на одном дыхании рассказал о случившемся, о безуспешном допросе Шардта и об обнаружении у него шрамов.
— Как только что сообщил мне комиссар Донати, сообщники Шардта тоже упрямо молчат. У них на спинах есть шрамы — следы от бичевания.
— Эти шрамы не могли появиться от чего-то другого? — спросил кардинал Феррио.
— Тогда это было бы большое совпадение. У меня не возникает сомнений, что это следы ритуального наказания или самобичевания. Мне не хотелось бы очернять гвардию, но, я думаю, к этому причастен «Totus Tuus». Гвардейцы, судя по всему, по-прежнему разлагаются под влиянием этого ордена.
Лаваньино озадаченно взглянул на Александра и спросил:
— Вы об этом написали в «Мессаджеро»?
Александр покачал головой.
— Я написал очень короткую статью о задержании троих убийц. Я не заинтересован в том, чтобы о швейцарской гвардии шли пересуды.
— От имени его святейшества и от себя лично я благодарю вас за это, синьор Розин. Церковь очень нуждается в таких верных соратниках, как вы.
— Не помешало бы сократить в рядах Церкви и количество предателей, — вздохнул Александр и быстро добавил: — Простите меня, ваше высокопреосвященство, это нечаянно вырвалось.
Лаваньино кивнул.
— К сожалению, вы правы. В столь неспокойное время у Церкви появилось множество врагов как извне, так и внутри. Поэтому мы с кардиналом Феррио хотели поговорить с вами лично. Сейчас даже здесь, за толстыми стенами Ватикана, лучше, чтобы в важные дела было посвящено как можно меньше людей.
Феррио нервно поправил очки на носу и сказал:
— Давайте вернемся к теме «Totus Tuus» и предположим, что этот орден все еще активен. Каковы его цели в таком случае?
— Все зависит от их силы, — предположил Александр. — Дискредитация Церкви автоматически растет из-за Церкви истинной веры.
— Вы думаете, что «Totus Tuus» заодно с сектантами? — спросил Феррио.
— Я считаю это возможным. «Totus Tuus» придерживается очень консервативной политики и изначально не согласен с Папой Кустосом. Здесь интересы ордена и сектантов сходятся, если за этим не кроется нечто большее.
Феррио напряженно наклонился к Александру.
— Что вы имеете в виду?
— Так называемая Церковь истинной веры за короткое время удивительно быстро выстроила всю административную структуру, следовательно, она обладает достаточными финансовыми средствами. У меня складывается впечатление, что всем этим руководит чья-то умелая и опытная рука.
— А мы ведь думали, что «Totus Tuus» уничтожен, а его члены разбежались кто куда! — воскликнул Лаваньино.
— Я не верил в это, — сказал Александр. — Орден был слишком сильным. Мы лишили его нескольких членов и главы, но этого оказалось недостаточно. «Totus Tuus», как ужасная гидра из греческого мифа, отращивает себе новые головы. Орден отважился на контратаку быстрее, чем мы могли того ожидать.
— Будет трудно что-либо предпринять против «Totus Tuus», — произнес Феррио. — У нас нет контактов ни с кем из его верхушки.
— Ошибаетесь, — возразил Александр. — Мы могли бы спросить моего отца. Хоть он и заключенный, но все же мог бы нам существенно помочь в борьбе против «Totus Tuus».
Феррио кивнул.
— Наверное, он и в самом деле мог бы это сделать, будь у него желание.
— Если хотите, я спрошу его. Я все равно собирался поговорить с ним о вчерашнем происшествии.
— Разумеется, — согласился Лаваньино. — Но я сомневаюсь, что Маркус Розин действительно согласится с нами сотрудничать. Он не просто отвергает его святейшество и всех, кто ему служит, — он ненавидит их.
— Может, Ватикан сумеет сделать что-нибудь и сам. Мой отец уже достаточно покаран тем, что потерял зрение, да к тому же получил пожизненное заключение. Если вы пойдете ему навстречу, возможно, он согласится работать с вами.
— Вы говорите о помиловании? — поморщился Лаваньино. — Он совершил тяжкий грех. Кроме того, вопрос о помиловании должен решить лично его святейшество.
— Если мой отец согласится на сотрудничество, можно будет спросить об этом Папу Кустоса. Что касается вины, тут вы, конечно, правы, ваше преосвященство. Тем не менее нужно определиться, что важнее: искупление покаяния или судьба Церкви?
Лаваньино быстро переглянулся с Феррио и сказал:
— Я совершенно с вами согласен, синьор Розин! В общем, я не против, поговорите со своим отцом! А там посмотрим.
Через пятнадцать минут Александр уже с нетерпением ждал свидания в приемной тюрьмы и время от времени спрашивал себя, почему в этот раз его так долго не пускают к отцу. Когда наконец дверь распахнулась, навстречу ему вышел не обычный жандарм, а мужчина с узким птичьим лицом, которого Александр хорошо знал. Альдо Тессари еще пару месяцев назад был заместителем инспектора и временно исполнял обязанности начальника виджиланцы. Так как начальник Риккардо Парада оказался замешанным в заговоре против Кустоса и был арестован, понтифик, недолго думая, назначил главным инспектором Тессари. Александр, увидев озабоченное лицо Тессари, подумал, что это плохой знак. На несколько секунд Розина охватили страх и беспокойство. Тессари нерешительно пожал руку Александру.