— Дон Луу должен был сообщить обо мне.
В ответ раздался низкий голос. Александр открыл дверь и вошел внутрь. В комнате охраны сидели два сотрудника из виджиланцы, которые проверили документы Александра и наличие у него оружия. Потом они велели ему подождать пять минут и лишь после этого провели в помещение для свиданий.
Посреди комнаты за большим столом сидел Маркус Розин. Руки его лежали на столешнице, словно он держался за нее, боясь упасть. Солнечные очки, которые скрывали его пустые глазницы, в комнате без окон, освещенной неоновыми лампами, казались лишними. У Александра до сих пор были свежи воспоминания о кровавой стычке с Маркусом Розином и другими предателями в тайных подземельях Ватикана. Старая женщина, которую все звали Котолюбка, показала Александру и его людям вход в подземный лабиринт. Ее застрелили, но один из ее котов выцарапал глаза генералу ордена «Totus Tuus».
Жандарм, оставшийся наблюдать за теми, кто находился в комнате свиданий, делал вид, будто его совершенно не интересуют ни посетитель, ни заключенный. Александр сел на стул напротив отца.
— Александр? — спросил Маркус Розин.
— Да. Доброе утро, отец. Тебе сообщили, что посетитель — я? Или ты узнал меня по звуку шагов?
— Ни то, ни другое. Кто бы еще решил навестить меня здесь?
— Ну, не знаю… Возможно, старые друзья.
— Шутишь? Ты думаешь, они отважились бы прийти в новую ватиканскую тюрьму? Это все равно что самому сунуть голову в пасть льву.
— Но у тебя все же остались друзья, — возразил Александр. — Несмотря на то что Папа Кустос провозгласил орден распавшимся, они все равно где-то тайно собираются. Так ведь?
— Если люди верят в свое дело и готовы пожертвовать ради него своей жизнью, они не обратят внимания на то, что говорит незаконный понтифик.
— Кустос избран по закону.
— Это нужно еще доказать, особенно теперь, когда есть второй Папа, — ответил Маркус Розин, и в его голосе прозвучало удовлетворение.
— Ты хорошо информирован.
— Мне позволено слушать радио, и я включаю его очень часто. — Маркус Розин постучал указательным пальцем по солнечным очкам. — Что же мне еще остается?
— Я знаю, что ты выступаешь против реформ Кустоса и, прежде всего, против него самого, ведь он лично хочет воплотить их в жизнь, — вздохнув, сказал Александр. — У тебя еще сохранились контакты с единомышленниками?
— Ты имеешь в виду моих братьев и сестер?
— Называй их, как тебе угодно.
— Как же мне поддерживать с ними контакт? Читать, что ли, их тайные записки, которые они передают в камеру контрабандой? — Маркус Розин коротко и безрадостно рассмеялся. — Составленные с помощью алфавита для слепых?
— Есть разные способы и пути, — ответил Александр с намеренной многозначительностью.
Отец скептически ухмыльнулся:
— Александр, ты пришел сюда для допроса?
— Я хотел бы попросить тебя о помощи, отец.
— Я весь внимание.
Это было невозможно, но Александру казалось, что отец с любопытством смотрит на него.
— Если ты внимательно слушаешь радио, то наверняка знаешь о двух убийствах священников в Ариччии и Риме.
— Да. И что?
— Что тебе известно об этом?
— Наверное, меньше, чем тебе. В отличие от меня, ты можешь читать еще и газеты.
— Возможно ли, чтобы в этом деле были замешаны бывшие члены ордена «Totus Tuus»?
Пальцами правой руки Маркус Розин выбивал на столешнице барабанную дробь.
— Александр, я только теперь понял, что именно это и привело тебя ко мне! А сначала я подумал, что это… кровные узы.
— Ты хочешь обидеть меня? В прошлом я доказал, что ты мне небезразличен. Но сегодня я действительно пришел по делу. Если ты что-нибудь знаешь об этих убийствах, скажи мне, пожалуйста! Может быть, это предотвратит следующие жертвы.
— Неужели ты считаешь меня предателем? — с упреком произнес Маркус Розин.