— Вам не холодно, синьор? Может, прибавить отопление? — Возле него стояла полная женщина и подавала пиццу. В нос ударил запах теплого дрожжевого теста, тунца и лука.
— Нет. Спасибо, — ответил Энрико и почувствовал, что в горле пересохло. — Вы не могли бы принести еще кока-колу, одну большую?
Он съел все быстро, без настроения, хотя пицца была неплохая. Его взгляд блуждал по площади, по выкрашенным в желтый и белый цвета фасадам домов. Цветники на верхних этажах и навесы перед магазинчиками внизу создавали удивительную атмосферу родины. В конце площади, куда смотрел Энрико, возвышалась церковь Мадонна-ди-Пие-Пьяцца. Рядом с ней стоял дом без навесов и всего с одним балконом на втором этаже, на котором не было ни одного ящика для цветов. В остальном это здание песочного цвета с закрытыми зелеными ставнями выглядело так же, как и прочие жилые дома. Вывеску у широкой входной двери Энрико не мог разглядеть, но припаркованная патрульная машина наводила на мысль, что это местный полицейский участок. В этот момент из здания вышел полный мужчина в униформе и, сунув руки в карманы, не спеша направился к маленькому табачному киоску, который стоял как раз напротив участка. Это был Фульвио Масси, и Энрико показалось, что у него угрюмый вид.
Хотя Энрико еще не расправился с пиццей и кока-колой, он положил на стол пятнадцать евро — сумма включала в себя и неплохие чаевые — и вышел из пиццерии. Возле табачного киоска он встретил комиссара, который как раз пытался открыть ногтем пачку сигарет.
— Сигарета для успокоения, комиссар?
Масси удивленно взглянул на него и сдвинул фуражку на затылок.
— Одной сигареты вряд ли хватит, чтобы развеять мою печаль. Скажем так, это одна из многих моих успокоительных сигарет. Закурите? — Он протянул Энрико пачку, но тот поднял руки, отказываясь.
— Нет, спасибо, хронически воздерживаюсь от курения.
— Я тоже когда-то пытался отделаться от этой привычки, но так и не вышло. Собственно, почти все полицейские, которых я знаю, курят. Этот факт достоин медико-психологического исследования. — Масси указал на бар неподалеку. — Не хотите? Или вы к тому же хронический трезвенник?
Они вошли в бар, и Масси заказал два бокала немецкого пива еще до того, как успел присесть за один из узких столиков.
— Алкоголь на службе? Это разрешено?
— Вы говорите как персонаж какого-то криминального сериала, синьор Шрайбер. Сегодня я себе это разрешаю. А что остается делать, когда теряешь самого необычного убийцу, да еще в камере?
Подали пиво, и комиссар поднял бокал.
— За дона Умилиани, горит его душа в аду или покоится на Небесах!
Энрико тоже поднял бокал и выпил, но не присоединился к тосту. Ему казалось странным, что комиссар поднимал бокал за убийцу своего шурина. Наверное, это был своеобразный черный юмор.
— Значит, подтвердилось сообщение по телефону? — спросил Энрико. — Священник таки повесился в камере?
— Да, бесшумно и вполне успешно.
— И в объяснение ничего не оставил?
— Оставил — нас в дураках и кучу записей, которые теперь нужно просмотреть. Мой коллега, оставивший священнику пояс, не попадет под дисциплинарное расследование. Если дело не дойдет до обвинения в убийстве по неосторожности. Но никакого прощального письма или записки не было.