После обеда я внимательно вслушиваюсь, не планируют ли детективы устроить засаду у Уолкер. Никто об этом не упоминает. Кэлхаун оставил информацию при себе. Значит, он придерживается своего смешного плана убить меня. Каждые полчаса я натыкаюсь на Салли, но у нее как будто нет настроения разговаривать. Она смотрит на меня с противоположного конца коридора или лестницы и созерцает меня с таким выражением, будто потерялась; но она ни разу не подошла, чтобы завязать один из тех бессмысленных разговоров, от которых мне хочется кричать. Должен признаться, что мне не хватает ее обедов, и я про себя делаю заметку, что надо бы при ней заговорить о своем голоде, чтобы вдохновить ее на то, чтобы снова начать их готовить.
Наступает половина пятого, и у меня появляется шанс насладиться этим днем. Вернувшись в офис, я делаю еще один звонок с мобильного, и снова в полицейский участок. Прошу позвать кого-нибудь, кто специализируется на убийствах. Когда я говорю, что располагаю кое-какой информацией, меня сразу переключают на детектива Шредера.
Я пропускаю ту часть разговора, где предположительно должен был представиться, сказав ему, что я знаю, по каким правилам работает полиция, и, несмотря на то, что хочу помочь, я не готов выступить на суде под присягой по причинам, которые не хочу обсуждать, но которые в основном касаются моей безопасности. Он не соглашается с моими опасениями, но особо не настаивает, потому что, скорее всего, в девяносто пяти случаях из ста звонят ему полные психи. Несмотря ни на что, ему безумно хочется выяснить, что знаю я. Я говорю, что речь не о том, что я знаю, а о том, что я видел. Описываю, как найти куст в трех кварталах от последнего места преступления. Когда он меня спрашивает, откуда я узнал про это место, отвечаю, что видел, как какой-то мужчина что-то туда бросил, и когда я услышал сегодня об убийстве, то решил позвонить.
Приблизительно описать мужчину?
Конечно. Почему бы и нет? Я коротко описываю Кэлхауна, после чего вешаю трубку, не попрощавшись. Ничего похожего на «меня» на портрете в конференц-зале.
Выхожу из офиса и вижу детектива инспектора Шредера, сидящего за своим столом. Он смотрит на меня, но глаза его на мне не фокусируются. Потом, до того, как я дохожу до двери, он вскакивает, хватает ключи и бежит к детективу Кэлхауну. Они что-то коротко обсуждают, после чего быстро идут к выходу.
Когда я вхожу в свою квартиру, сделав три шага, понимаю, что что-то изменилось, хоть не могу понять, что именно. Как будто здесь кто-то побывал и на пару градусов сдвинул все предметы в комнате.
Я встаю посередине помещения и медленно поворачиваюсь вокруг своей оси, но, сделав полный круг, не нахожу ни одной конкретной причины, почему у меня возникло ощущение, что что-то изменилось. Это просто ощущение. Может, сюда возвращалась Мелисса. Может, не возвращалась.
Я натягиваю резиновые перчатки и запускаю руки под матрас в поисках парковочного билетика, который сохранил на память несколько месяцев назад. Вот только я его не нахожу. Я вожу руками под матрасом, ищу, ищу… но билетика нет.
Мелисса?
Как она вообще могла догадаться сюда заглянуть?
Но я уже знаю как. Люди всегда все прячут под матрасами. Это было большой глупостью с моей стороны.
Стягиваю с кровати простыни и кидаю их на пол, потом стаскиваю матрас и прислоняю его стене, продолжаю искать, мне нужно точно убедиться, что его тут нет. Встаю на четвереньки, проверяю под кроватью и…
Вот он!
Застилаю кровать обратно и вдруг понимаю, как он туда попал. Я опрокинул кровать, когда пытался убить того проклятого кота. Убираю билетик в портфель, снимаю перчатки.
Прогулявшись пару кварталов, я использую свой обычный незаконный способ передвижения по городу, чтобы доехать до места встречи с Калхауном. Каждый из нас собирается убить другого, хотя предположительно ни один из нас этого не знает. Я приезжаю к месту встречи без двадцати шесть. Я уверен, что надул Кэлхауна, потому что Шредер посвятил его в поиски орудия убийства. Значит, у меня масса времени.
Оставляю машину в нескольких кварталах и иду пешком. Вечер такой же теплый, как и утро, и мягкий ветерок здорово расслабляет. Когда я дохожу до дома, то вдруг пугаюсь, что хозяева вполне могли вернуться и там уже полным ходом идет семейная жизнь. Делаю несколько глубоких вдохов. Нет, если бы тут кто-нибудь жил, я бы об этом уже слышал.
С помощью своего таланта открываю входную дверь, с помощью ноги — закрываю. Останавливаюсь в коридоре и вслушиваюсь, не раздастся ли каких-нибудь звуков. Никого нет. В первую очередь направляюсь в спальню, так как у этой комнаты уже есть своя история. Открываю портфель и, жалея, что у меня нет огнестрельного оружия, которое быстро покончило бы с этой историей, достаю молоток. В данных обстоятельствах это лучшее, что я могу сделать. Но если я ударю слишком сильно, то рискую расколоть ему череп, поэтому решаю спуститься на кухню и поискать что-нибудь более подходящее. Возвращаюсь в спальню счастливым владельцем большой сковородки с антипригарным покрытием.