— Прогуляемся?
Она берет меня под руку, чтобы покрепче держаться на ногах. Она намного более пьяна, чем я, и таков был изначальный план.
— А почему бы и нет, Джо?
Вешаю куртку на руку, чтобы она случайно не прислонилась к ножу или к пистолету.
— В какую сторону? — спрашиваю я.
— А где ты живешь, Джо?
— Не слишком далеко. Пешком — около часа.
— Пойдем.
Я поддерживаю Мелиссу, и мы идем, но расстояние до моего дома как будто не уменьшается. Думаю о том, куда потом дену ее труп. Может, взять и подкинуть его в дом к педику? Могу себе представить его лицо. В первое утро он просыпается и находит у себя крошки и пустую банку из-под коки, а на следующее утро находит труп. Мы продолжаем двигаться с той же скоростью, но как будто стоим на месте. Через некоторое время она снимает туфли и несет их в руках. Похоже, она из тех женщин, которые жертвуют удобством ради красоты. Я почти протрезвел, но не окончательно, потому что окружающие предметы видны не так четко, как обычно. В этом Мелисса явно меня обскакала. У меня ощущение, что мы идем целую вечность, а ей наверняка кажется, что и пяти минут не прошло.
Шатаясь, мы идем по улицам. Количество шлюх на каждом перекрестке постепенно уменьшается, пока наконец перекрестков не становится больше, чем шлюх, а потом они и вовсе исчезают. По дороге мы ведем умные разговоры, но в основном говорю я, рассказывая о расследовании. Мимо проезжает такси, но мы и не пытаемся его остановить. Декорации вокруг меняются — новенькие городские здания, раскрашенные в кричащие цвета, сменяются обветшалыми домами с выбитыми стеклами и без дверей. Неухоженные газоны и останки брошенных машин убивают последние островки зелени. Куски газет и рекламок усыпают сады.
Через полчаса Мелисса начинает жаловаться, что ей холодно, и я отдаю ей свою куртку.
Это все равно что отдать Кэнди свой портфель. Здорово возбуждает — смотреть, как они несут оружие, которое их убьет. Как если бы кто-то сам выкопал себе могилу.
— Там пистолет, — говорю я. Алкоголь, может, и притупил мой разум, но остроты ощущений не снял.
— Шутишь.
Качаю головой.
— «Глок», автомат, девять миллиметров.
— Ты носишь с собой пистолет?
— Стандартное табельное оружие.
— Ух ты!
Ничего в моем оружии стандартного нет. «Глок-17» действительно используется в новозеландской полиции, но его носят очень немногие полицейские. Он сделан из материала, который крепче железа и процентов на девяносто легче. Сам пистолет состоит из тридцати трех частей.
Но у меня «глок-26». Принцип тот же, только он еще легче и гораздо более компактный. Его удобнее прятать.
— Мне не следует его вынимать.
— Мне очень хочется посмотреть, Джо. И потрогать.
И мне бы хотелось, чтобы она посмотрела и потрогала.
— К тому же вокруг никого нет.
Она права. Мы совсем одни. Ну если она так хочет посмотреть, кто я такой, чтобы ей возражать?
Когда я наклоняюсь к ней, она утыкается лицом мне в шею. Я чувствую ее горячее дыхание у себя на коже. Ее губы слегка касаются меня. Расстегиваю карман, обхватываю мистера «глока» и вытаскиваю наружу.
Мелисса отклоняется, смотрит на него и опять произносит:
— Ух ты!
Мне нравится ее реакция.
Протягиваю ей. Она изучает рукоять, безупречно вычищенный стальной затвор, темно-синий стальной ствол. Красивое оружие. Кое-кто сказал бы — женское оружие.
В общем, это правда. Я его использовал только на женщинах.
— А ты когда-нибудь в кого-нибудь стрелял?
Я пожимаю плечами. Проверяю предохранитель.
— Пару раз.
— Господи. Готова поспорить, ты их убил, а?
Она выглядит еще более возбужденной, чем раньше. Некоторые женщины обожают намек на опасность. Некоторые живут ради этого. Некоторые умирают.
— Просто часть моей работы.
Мелисса кладет свою маленькую ручку на рукоять, нацеливается на улицу.
— Пиф-паф!
— Действительно пиф-паф.
Пора возвращать пистолет на место.
— Заряжен?
— Угу.
«Глок», как я и говорил, стоил мне кучу бабок. Последняя цена на это оружие, которую я видел в каталоге, была семьсот американских долларов. Я проиграл как на курсе, так и на том, что купил его на черном рынке с соответствующей наценкой. Поэтому мне сложно с ним расстаться. Я достаточно рассудителен, чтобы признать это.
— Сделано в Германии, да? Немецкое — значит, хорошего качества.
Я киваю головой и протягиваю руку, чтобы взять его. Немецкое качество — действительно высший класс.