Я разворачиваю книгу так, чтобы она оказалась лицом к Мистеру Грязнуле. Сверху шлепаю фотографию детектива Кэлхауна.
— Вы узнаете этого человека?
— А должен?
— Да, должны.
Он рассматривает внимательнее.
— Да, я его помню. Он тут останавливался пару месяцев назад.
— И среди множества людей, у вас остановившихся, вы запомнили именно его? Почему?
— Я прекрасно запомнил тот чудовищный беспорядок, который он устроил у себя в номере, и тот шум, который он издавал, когда его устраивал.
— Вы уверены, что речь именно об этом человеке?
Он пожимает плечами.
— А есть разница?
Наверное, действительно нет. Благодарить его я не считаю нужным. Просто киваю и выхожу.
Следующий пункт в моей программе является прямой противоположностью «Эверблю». Отель «Пять времен года» располагается ближе к центру, среди нескольких других гостиниц, построенных около десяти лет назад. Здесь земля далеко не дешевая. Она просто выглядит такой. Я оставляю машину в трех кварталах от отеля и беру портфель с собой. Вечер еще ранний, солнце светит вовсю и здорово печет. Потею как проклятый.
Гостиница довольно уродлива. Не знаю, как ее описать иначе, чем сон художника, превратившийся в кошмар. Архитекторы, использующие шрифт Брайля, чтобы создать свои эскизы. Художники, использующие материалы семидесятых. Здание похоже на лампу из лавы.
В нем пятнадцать этажей; с одной стороны, не так уж и много, но с другой — чудовищно много, учитывая, что выкрашены они в салатный цвет. Прожекторы у основания высвечивают его из ночи.
Этот отель уместнее смотрелся бы в Диснейленде в качестве какого-нибудь аттракциона ужасов. Удивительно, но у него пять звезд.
Еще более удивительно то, что, когда в полицию приезжает работать кто-то неместный, его селят в этом отеле. Разумная трата бюджетных средств.
Я уже представляю себе, как будет выглядеть интерьер, но быстро убеждаюсь, что оказался абсолютно не прав. Стены обшиты лакированными деревянными панелями, что придает помещению какой-то странный налет античности. С потолка свисает канделябр, отражающий мириады огней. Ковер сочного красного цвета и такой мягкий, что на нем вполне можно было бы удобно спать. Там, где заканчивается ковер, начинается черно-белый шашечный линолеум. Фойе такое большое, что по нему можно было бы за кем-нибудь гоняться не меньше минуты. Воздух прохладный и слегка пахнет то ли жасмином, то ли сиренью, то ли одним из тех запахов ароматических палочек, которые никто на свете друг от друга не отличает.
Я подхожу к стойке ресепшена. Это намного приятнее, чем подойти к стойке в «Эверблю». Мне улыбается довольно привлекательная молодая женщина: красивая грудь, стройное тело, симпатичное лицо, забранные назад светлые волосы, идеально нанесенный макияж. Форма у нее темно-зеленого цвета. Белая рубашечка, на которой так легко поставить большое красное пятно. Интересно, что она скажет, если я попрошу ее эту рубашечку снять.
Я регистрируюсь и плачу за комнату наличными, протянув в качестве удостоверения личности кредитную карточку и карточку ATM. Потом я расписываюсь в учетной книге так же, как на карточках. Так как расплачиваюсь я наличными, нет необходимости считывать кредитку. Даже если карточки будут заявлены пропавшими, в отеле этого не обнаружат.
Номер 712. Беру ключи, которые, к сожалению, являются пластиковой карточкой, что может привести к определенным проблемам. Благодарю девушку, не зная, увижу ли ее когда-нибудь. Она тоже меня благодарит, несомненно, с той же мыслью.
Лифтер, с внешностью настолько неприметной, что этого едва достаточно, чтобы занять место под солнцем, поднимается со мной на седьмой этаж. Багажа у меня нет, но он все равно провожает меня. У него подавленный вид, думаю, потому, что выглядит он лет на сто, а работает лифтером. Ноги несут меня к двенадцатой комнате. Он берет у меня ключ, вставляет в замок, который отпирает дверь, издав тот же щелчок, что и замочки на моем портфеле. Открывает дверь и встает около нее, как будто имеет чертово право взять с меня чаевые. Как будто он заслужил десять баксов только за то, что соизволил меня сопроводить, даже не попытавшись завязать разговор. Я даю ему пять долларов, и он даже не благодарит меня. Закрываю дверь и иду к окнам. Перед глазами моими раскинут город в лучах солнца, заходящего за грозовые тучи.