Но начальник волновался. Он ходил по кабинету, и только появление Штурмина остановило его бег по ковру. С удовольствием вцепился в розыскника, чувствуя возможность отвлечься.
Не хотелось и Олегу влезать в анонимные подробности – на это существует собственная безопасность и кадровики. А для розыска нет ничего важнее Стайера. С анонимкой наверняка разберутся, космическая группировка пополнилась необходимым спутником в нужное время, архангельский Сережа обрел возраст, отчество и отдельную камеру, – что еще? Конечно, Богданович. Взять его – и на боковую. Спать. Долго-долго.
А начинать нужно с вопроса по прослушке – единственной зацепке Стайера в городе. Что наговорил любимый сынок мамаше?
Но генерал остудил пыл Олега:
– Начальник ОТО на собрании. Одного же вас посылать, сами понимаете…
Убивая время и «прокалывая» калининградца дальше, прошлись по традиционной схеме: паспортные столы, ГАИ, кассы, гостиницы. Вспомнил генерал и то, от чего Олег по возможности всегда старался уходить:
– Позавчера в центре города прошла крупная разборка, несколько трупов. Надо глянуть неопознанных, вдруг твой фигурант лежит в морге.
Мертвый Богданович – отнюдь не смертельно для налоговой полиции. И для него, майора Штурмина, имеющего свои взгляды именно на живых фигурантов, тоже. Сидящий в камере беглец – хорошо, но и прикрывший веки под крышкой гроба – черт с ним, тоже неплохо.
Наверное, он все же и вправду устал, если пошел на такой цинизм…
– Мне надо еще все, связанное с Китаем, – не упустил из виду пропавшую косичку Штурмин.
В коридоре загалдели, генерал напрягся, принялся перебирать бумажки на столе. Однако, когда Олег подумал, что начальник напрочь забыл о его существовании, тот первым делом вызвал через дежурного «отошника» и передал ему Штурмина из рук в руки.
Здесь Штурмина ждали более приятные вести, ради которых, собственно, и мчался из Москвы.
– Просили стать на разговор с Калининградом? – переспросил «отошник», обличьем похожий на Ленина и имевший такое же имя-отчество.
При чем здесь «просили»? Это требование ко всем, имеющим отношение к розыску, – беглецов ловит вся Россия.
– Да, по Богдановичу, – тем не менее не стал вдаваться в словесную перепалку Штурмин. В нее вступают лейтенанты, майоры берут результат.
– Вот, девочки и намозолили ушки, но кое-что добыли.
Владимир Ильич просмотрел распечатанную сводку, затем поискал нужный файл в компьютере. Высветилась часовая сетка, потом телефон матери Богдановича в городе Янтарном Калининградской области. За ним по экрану пошли красные точки – это значит, звонок шел, но трубку не поднимали. Затем одна из вечерних точек превратилась в линию – разговор состоялся.
– Пожалуйста, на двадцать два часа тридцать одну минуту по калининградскому времени.
Двойник вождя установил курсор на названные цифры, и на экране появился текст разговора Стайера с матерью. Подключили звук, и Олег впервые услышал с магнитофона голос своего подопечного:
– Мамочка, целую тебя.
– Юра? Откуда ты?
– Дела, мамочка, дела. Я в Москве, чуть подзадержусь здесь, так что не волнуйся. Меня никто не искал?
– Вроде нет.
– Я выслал тебе денег.
– Зачем, у меня есть. Ты звони почаще.
– Хорошо. Я еще позвоню. Главное, чтобы ты не волновалась.
Гудки. Конец и красной полосе на компьютере. Идиллия, сынок-отличник успокаивает маму по поводу своих отметок.
– Откуда звонил? Когда?
– Три дня назад. Из центральной гостиницы. Сделал один звонок из номера и тут же съехал.
– Фамилию поменял?
– Убрал «ич». Стал Богданов.
– Та-ак, – от проснувшегося зуда Олег потер руки. Значит, Трофимов не обманул. Наверняка он и сам где-то здесь. – Вы можете быстро, очень быстро проверить все гостиницы на проживание в них человека по фамилии Трофимов?
«Ленин» если и не обиделся, то пожалел гостя: неужели у москвичей такое устойчивое впечатление, будто работать умеют лишь они?
– Через час все данные по всем, даже ведомственным и частным гостиницам лягут на этот стол.
– Значит, ждем.
– Пожалуйста, – даже раньше срока принесли Владимиру Ильичу списки по гостиницам.
Есть! В первой же строчке сведений из «Центральной» – Трофимов Максим Сергеевич. Прилетел из Калининграда два дня назад, срок проживания не указан, доплачивает каждые сутки.
– Водки. А вот сейчас я бы выпил водки, – мечтательно прикрыл глаза Штурмин.
Что сделал «Ленин» – развел ли руками, пожал плечами, – не увидел. Но на столике остался стоять чай.
– Мне необходимо следующее, – «согласился» работать без спиртного Олег. Сосредоточился, боясь пропустить слабые узелки в сети, что зацепила малым краем добычу. И не добычу пока еще, а того, кто может привести к ней. – Выставить в гостиницу к Трофимову «наружку» и контролировать каждый его шаг, фиксировать все встречи. Сделать запрос в кассы аэропорта и на железную дорогу – не вылетал или не выезжал ли в эти дни из города человек с фамилией Богданов или Богданович.
Ему все еще не хотелось посещать морг.
Но к концу чаепития, пока оформлялось задание на «наружку», кассы «развели руками»: знать не знаем никаких Богдановых. Знакомство с криминальными трупами становилось неизбежным.
Из морга по телефону вяло сообщили, что неопознанных лежит трое, по внешнему описанию под Богдановича может подойти один.
– Приедете?
Один или сто – ехать все равно надо. Он успеет обернуться, пока «наружка» нащупает и возьмет под контроль Трофимова.
Хабаровский морг, повезло, оказался почти в центре города – никуда не пришлось тащиться. Рядом ютился похоронный кооператив «Земля и люди», огромным объявлением обещавший взять на себя все проблемы по прощанию с умершим. Под щитом крутились подозрительные ушлые ребята, шепотом предлагая подъезжающим какие-то свои услуги.
Дверь с нужной Штурмину табличкой «Судебно-медицинская экспертиза» отворилась легко, словно зловонный трупный запах, пытаясь вырваться на свежий воздух, сам подталкивал ее изнутри. Давно известно, что патологоанатомы не любят разделывать свежие трупы – вроде как бы еще к живому человеку прикасаешься. А вот полежат, подгниют…